JEAN MOULIN. "PREMIER COMBAT". Жан Мулен. Первый бой. Русский перевод. Часть 3
Уважаемые читатели!
Часть третья.
Мы продолжаем публиковать русский перевод книги
JEAN MOULIN
PREMIER COMBAT
Préface du Général de Gaulle
LES ÉDITIONS DE MINUIT
Замечания и мнения, а также предложения о публикации в бумажном (книжном) варианте просим направлять на емейл:
С уважением
Франсуаза Бертран
Николай Сологубовский
27 мая 2023 года
ЖАН МУЛЕН
ПЕРВЫЙ БОЙ
Предисловие генерала де Голля
© 1947. LES EDITIONS DE MINUIT, для бумажного издания.
© 2013, LES EDITIONS DE MINUIT, для электронного издания www.leseditionsdeminuit.fr
ISBN 9782707326928
Перевод Николая Сологубовского и Франсуазы Бертран
Продолжение. Часть третья.
Начало:
JEAN MOULIN. "PREMIER COMBAT".
Жан Мулен. ПЕРВЫЙ БОЙ.
Русский перевод. Часть 1.
https://www.sologubovskiy.ru/books/8561/
Жан Мулен. ПЕРВЫЙ БОЙ.
Русский перевод.1
https://proza.ru/2023/05/26/643
JEAN MOULIN. Le livre "PREMIER COMBAT".
Partie 1.
https://www.sologubovskiy.ru/books/8535/
JEAN MOULIN. « PREMIER COMBAT ».2.
Жан Мулен. Первый бой.
Русский перевод. Часть 2
https://proza.ru/2023/05/26/1310
https://www.sologubovskiy.ru/books/8562/
16 июня. 7 часов.
Ночью на город обрушился сильный ураган. Ливень почти потушил пожар в районе Почтамта. С другой стороны, он вызвал еще одну катастрофу. Наводнение произошло внутри часовни Сент-Фуа, где находится много беженцев.
Я направляюсь туда. В нефе часовни около пятидесяти раскладушек залиты водой. Несколько стариков все еще в постели. Остальные беженцы укрылись в ризнице и хозяйственных пристройках. Я раздаю одежду и одеяла и размещаю двух самых беспомощных стариков в приют Сен-Бриса.
Вместе с г-ном Абдон-Буассоном, бывшим консулом, который заботится об отеле Grand Monarque, я ищу решение этой новой проблемы для размещения беженцев, и решаю открыть здание Гери. Это большая школа, расположенная напротив префектуры, которую я уже использовал в качестве центра для детей в парижском районе. В нем много постельных принадлежностей, и кухни, оборудованные всем необходимым. Таким образом, мы сможем перегруппировать большое количество беженцев на окраинах префектуры, что облегчит уход и снабжение. В первую очередь , мы разместим здесь людей из часовни Сент-Фуа и из склепа собора.
Я поручил г-ну Буассону привести в порядок школу Гери, перевезти в нее оборудование, найти поваров и т. д.
8 часов.
Я должен связаться с офицером, отвечающим за оборону Шартра. После нескольких бесплодных поисков по городу мне сообщили, что командир находится в Луизане. Еду туда на велосипеде, потому что реквизированный этой ночью Берлие решительно отказывается двигаться.
В Луизане мне говорят, что нужно увидеть командира де Торква. Он только что приехал и развернул свой штаб в Шартре, на бульваре Шасль. Я возвращаюсь в Шартр.
Командир де Торква, 7-го драгунского полка, разместился со своими офицерами в одном из домов, примыкающих к женской гимназии.
Сердечный прием, смешанный с удивлением. Перед ним первый префект, которого он встречает, отходя от границы. Мы говорим об общей ситуации. Она трагична. Что касается его собственной, то ее можно резюмировать следующим образом: его техника измотана, а его подразделение остро нуждается в переформировании; но его люди великолепны и будут выполнять свой долг до конца, что бы ни случилось.
Я спрашиваю его о наступлении немцев в нашем секторе. Он ждет офицера связи, который должен предоставить ему информацию. Вскоре прибывает ожидаемый мотоциклист. Я присутствую на его отчете. Первые немецкие моторизованные части находятся на окраине Ножан-ле-Руа, то есть в 27 километрах. Я благодарю командира де Торква и прощаюсь с ним после того, как он просит меня разделить с ним обед. Я с радостью принимаю.
9:30.
Вернулся в Префектуру. Мине, журналист, на которого я возложил ответственность за снабжение, говорит мне, что пекарни ничего не поставили. Они не сделали вторую партию выпечки сегодня утром. Мы думаем, что надо будет внимательно присмотреть за ним.
А пока я хотел бы отправить сообщение г-ну Мешери, помощнику префекта города Шатоден, который, возможно, сможет нам помочь.
Руссело, другой журналист, у которого есть машина, предлагает себя для этой миссии. Сразу пишу записку, которую он передаст. Я сообщаю г-ну Мешери о нашем положении и прошу у него хлеба и как можно быстрее.
Со вчерашней партией у нас осталось всего 300 кг.
Еду, все так же на велосипеде, в пекарни, где серьезно накачиваю наших пекарей. У меня все больше и больше возникает ощущение, что наш пекарь делает дурную работу и что вместо того, чтобы использовать людей, которых я отдал в его распоряжение, он отвлекает их от выполнения своих обязанностей, предлагает им выпить и ищет тысячу и один предлог, чтобы затормозить выпечку. Болтун редкостный, вот его реплики: «Чем бы мы вас накормили, мои бедные овечки! Боши такие же ребята, как и остальные», — И это он говорит он постоянно. Понятно, что этот индивидуум мне не нравится. Но, увы, только он один из всех этих людей умеет печь хлеб!
Я резко одергиваю его, напоминая, что сейчас на карту поставлены жизни тысяч женщин, детей и стариков. Если его отношение сейчас не изменится, я буду знать, как действовать со всей жестокостью, которой требуют обстоятельства.
Он сразу понял. И, повернувшись к своим помощникам, кричит им: «А ну-ка, ребята, хватит веселиться, за дело!»
В другой пекарне никого! Женщина с фермы исчезла; мужчины, которых я направил к ней, тоже исчезли. Пекарь, конечно, тоже причастен к этому отъезду.
Я не зацикливаюсь на напрасных сожалениях. Мы должны воспользоваться помощью военных.
Я спешу в штаб на бульваре Шаслес, чтобы спросить, нет ли среди мужчин одного или двух профессиональных пекарей, которых можно выделить для мне. Капитан, заместитель командира немедленно дает мне двух подходящих людей, на один день, которых я без промедления подключаю к работе.
Действительно, от призрака голода трудно избавиться!
11:00.
Я возвращаюсь в Префектуру. Снабженцы находятся в благотворительном офисе, который мы решили открыть для облегчения раздачи. С сегодняшнего дня, в полдень здесь должны распределять еду.
Многие люди подходят к дверям префектуры за едой, сгущенкой, особенно за хлебом.
Занимаюсь раздачей. Затем, воспользовавшись моментом передышки, я закрываюсь в своем кабинете, чтобы поработать.
Но вскоре снаружи до меня доносятся крики, я слышу весьма нелестные фразы, чтобы немедленно вмешаться.
Перед Префектурой собралось около двухсот человек, разгоряченных тремя или четырьмя фанатиками, которые призывают «поджечь эту коробку» и хотели бы, чтобы «Боши поскорее прибыли, чтобы навести порядок в этой гнили». Мое появление в форме, кажется, немного успокаивает собравшихся. Но вскоре толпа, которой манипулируют подстрекатели, требует хлеба и немедленно.
Как только я могу сказать слово, я пытаюсь призвать их к разуму: «Я взываю к вашему патриотизму, говорю им. Я прошу вас вести себя прилично и с достоинством, когда приближается агрессор. Более того, я понимаю ваше горе, но вы неправы, обвиняя в нем только тех, кто остался, чтобы облегчить его».
Я чувствую, что мои слова услышаны, но я имею дело с несколькими профессионалами устраивать беспорядки, которые пришли специально, чтобы завязать драку. Пятая колонна налицо и действует.
Они требуют, чтобы им немедленно доставили еду.
Я наотрез отказываюсь и говорю, что в полдень будет раздача в благотворительном офисе. Приоритет будет отдан старикам и детям, и, в последнюю очередь, этим храбрецам, у которых еще есть силы кричать так громко.
На этот раз, я думаю, я выиграл партию. Действительно, после некоторых выкриков толпа распадается. Но инцидент очень знаменательный.
Полдень.
Г-н Мине возвращается за хлебом и едой для благотворительного офиса. Надо поторопиться, потому что толпа начинает прибывать.
Нас только двое. Взяв тележку курьера и совершив три-четыре поездки, мы быстро делаем дело. С другой стороны, тележка с крытым верхом, мы сможем проехать по городу, не привлекая внимания к ее драгоценному содержимому. Мы быстро наполняем нашу тележку и направляемся с грузом в другой благотворительный офис, который находится всего в трехстах-четырехстах метрах.
Соборная площадь, толпа, громкие голоса. Что происходит?
В одном из окон на первом этаже общественной школы некто разглагольствует перед толпой. У него деревянная нога, и он рассказывает о тяжелой судьбе военного калеки. В самых грубых выражениях он призывает к бунту, к мародерству, чтобы «протестовать», провозглашает он, «против тех, кто задурил вам головы. Пора, — добавляет он, — дать дорогу Бошам!..» И снова ругательство. Гитлер заслал много адвокатов, но их болтовня всегда одна и та же!…
Я подхожу и бросаю вызов «говорящему», чтобы попытаться заставить его замолчать. К сожалению, моя одежда – я только в рубашке – не для того, чтобы представится, кто я, и мне удается лишь обрушить в мой адрес с его стороны и со стороны нескольких его приспешников шквал оскорблений. Я отбиваюсь и ухожу, призывая толпу не следовать за плохими пастырями.
Я возвращаюсь, очень много дел.
Тем временем Мине прибыл к месту назначения и выгрузил хлеб и продукты. Он нашел помошника и собирается вернуться, чтобы снова загрузить тележку.
Помещения благотворительного офиса подходят для раздачи еды, и г-н Беснар уже создал службу порядка, чтобы все соблюдали очередь во избежание инцидентов.
Из говядины быка, зарезанного Видоном, и овощей, очищенных сегодня утром, сестры Сен-Поль приготовили огромный чан с похлебкой. Я приказал доставить из Префектуры две тысячи коробок паштета, столько же порций сливок грюйер и несколько ящиков сгущенного молока. Хлебные корзинки тоже готовы. Наконец-то мы можем приступить к раздаче: это лучший ответ пятой колонне.
12:45
Так как распределение хорошо организовано, а идет гладко, я спешу в штаб командира. Попадаю в уникальную атмосферу молодых офицеров, которые хорошо зарекомендовали себя в боях и которых новости, все более плохие, не могут однако сбить с толку.
Здесь, по крайней мере, элита не подвела.
В конце трапезы командир Торква произносит несколько слов, чтобы поздравить меня с тем, что он слишком хвалебно называет «моим гражданским мужеством», и он гордится тем, что в присутствии своих офицеров, которые знают высокую цену этому титулу, присваивает мне звание Дракона чести 7-го полка.
Я не без волнения сердечно благодарю его.
Я рассказываю командиру о своих опасениях по поводу действий пятой колонны и о моем желании дать им отпор. «Дайте мне несколько человек, — сказал я ему, — хотя бы арестовать провокатора из школы Собора. »
Восемь солдат и молодой аспирант ждут меня перед штабом для этой операции. Этого более чем достаточно, и это будет отличная демонстрация силы.
Направляемся к Собору. Мы не слышим друг друга, столько самолетов проходят на бреющем над нашими головами. Они пикируют по очереди и на расстоянии сорока или пятидесяти ярдов выпускают шквал пуль. Над площадью Epars они устраивают настоящую карусель, следуя друг за другом в ужасающем темпе. Женщины, дети с криками бегут. По всей площади под домами лежат солдаты.
Продолжаем наш бросок вдоль стен и вскоре прибываем к школе. Я вхожу один и, несмотря на его протесты и протесты нескольких зловещих личностей вокруг него, арестовываю человека с деревянной ногой. Оказывается, что он покалечен не на войне, и ее ампутация связана с несчастным случаем на производстве. При нем записная книжка, полная подозрительной информации и адресов, которые будет интересно изучить.
Пока я передаю его своим спутникам, женщина, занятая уборкой посуды, пытается смягчить меня, умоляя меня от имени ее пятерых детей не лишать ее мужа. Отвечая на наши вопросы, она быстро признается, что у нее нет детей и что она не жена этого арестованного типа. Он, добавляет она, был специально послан сюда (Кем? Она не знает или делает вид, что не знает) для провоцирования беспорядков, и они решили создать некий приемный пункт, чтобы оказать влияние на беженцев. Я приказываю и ее арестовать.
Составив письменный рапорт командиру, я отправляю ему этих двух задержанных для передачи их военной юстиции.
Этот пример, полагаю, был очень показательным, так как день и вечер прошли без единого тревожного инцидента в город.
Мы прощаемся, командир и я, крепким рукопожатием. Нам суждено было больше никогда не увидеться. (Командир Торква погиб в нескольких километрах от Шартра во главе своего подразделения).
15 часов.
В Префектуре появляется группа из шести или семи почтовых служащих из Парижа. Им пришлось покинуть машину, в которой они находились, и они обратились ко мне за инструкциями.
Я им сразу говорю, что надежды на их дальнейшую поездку нет, что они будут размещены в Префектуре. Я позабочусь о них.
Как только они отдохнут, они примутся за уборку кабинетов, где мои сотрудники пробыли три дня и три ночи и которые находятся в полном беспорядке.
.........................
Я узнаю, что пекарни, наконец, сделали хорошие выпечки хлеба и что создан довольно большой запас. Количество беженцев значительно уменьшилось, теперь я верю, что мы спасены!
Это хорошо, потому что никакая помощь не может прийти к нам извне. Г-н Руссело, только что вернувшийся из Шатодена, где он храбро выполнил свою миссию, докладывает мне:
Бомбардировки были очень сильными. Есть убитые и раненые. Церковь Мадлен, здания Трибунала и Субпрефектуры в огне. Пострадал и Госпиталь. Оставшиеся жители и беженцы испытывают большие трудности с получением продовольствия. Хлеба нет, и помощник префекта, к сожалению, ничего не может для нас сделать.
Это известие меня огорчает, но я счастлив узнать, что Мешери, несмотря на приказ правительства о срочном отъезде, переданный накануне по радио и обязательный для всех специально уполномоченных, остался, как я и думал, на своем посту, мужественно руководя спасательными работами.
15:30 .
Солдат второго резерва, которому я даю велосипед (у меня в Префектуре настоящий запас велосипедов), помогает мне починить одну из многих машин, брошенных на улицах Шартра. Это большой кабриолет Renault, который может мне очень пригодиться.
16 часов.
Я возвращаюсь в город. Над площадью Epars самолеты продолжают вести обстрел. Теперь уже по танкам.
Посреди площади, у подножия статуи Марсо, подходят ко мне двое молодых бойцов из танков, ожидающих ремонта: двадцати одного и двадцати трех лет. Парижане. Готовые к действию. Я думаю, у Марсо было то же пламя, сияющее в их глазах. Спрашиваю их впечатления: «Что вы хотите? Нас постоянно заставляют отступать. Вот уже пятнадцать дней мы занимаемся именно этим. И однако! Каждый раз, когда мы контратаковали, было тяжело, но Боши драпали.»
- И как же?
- А вот так. Поэтому когда нас попросят драться, мы выдержим.
- А танки?
— У нас их мало, конечно, но они отличного качества. Чего мы боимся, так это противотанковых орудий, которые у нас захватили Боши.
Они оставляют меня, чтобы присоединиться к своим товарищам. «Не беспокойтесь, господин префект, — говорят мне на прощание, — мы еще повоюем.»
17 часов.
Я возвращаюсь в Префектуру. С одним из почтовых служащих ее дочь, медсестра. Это как послание от Бога. Я собираюсь показать ей центры приема, чтобы она могла регулярно их посещать и заботиться о находящихся там несчастных людях.
Я беру отремонтированный Рено. Быстрая поездка по городу. Несмотря на все свои бедствия, беженцы и жители города находятся в удовлетворительном состоянии. Однако особого внимания заслуживают частные случаи. Нам сообщают, что кое-кто, особенно старики, не покидали подвалы с четверга (13 июня).
Я собираю несколько человек доброй воли, и мы ищем убежища в районе Собора, Галерей, Цветочного рынка. Мы поднимаем на поверхность несколько семей, которых пытаемся успокоить. Я прошу жителей Шартра вернуться домой и спокойно спать в своих кроватях . Беженцев я отвожу в центры.
Площадь Marché aux Fleurs, в доме с тремя этажами подвалов, пятнадцать метров под землю, мы поднимаем почти полностью парализованную старушку. Она там провела уже пять дней! Погружаю ее в свою машину, чтобы отвезти в хоспис, потому что его состояние вызывает у меня большие опасения.
Бульвар де ля Куртиль. Машина глохнет прямо перед танками. Появляется военный, который бросает мне в лицо: «Что вы делаете перед нашими позициями, с Бошами? »
Я без фуражки, в плаще, скрывающем мою форму, и хотя я заявляю, что я префект и что я пытаюсь перевезти эту бабушку у в больницу, он мне не верит. «Префект? Ну-ну! Наверняка пятая колонна, скорее. Я позову командира! »
Приходит майор и требует у меня документы. Увидев мою карточку из министерства внутренних дел, он извиняется: «Командир Гюго д’Эрлевиль. Мы редко видим , добавляет он, что представители гражданской власти вместе с нами, поэтому мы насторожены». И он сразу же предоставил в мое распоряжение механика, который чинит машину.
Наконец-то я могу доставить мою старушку в приют.
19 часов.
Я ложусь спать на несколько часов.
Мои гости решили переночевать в подвале. Но медсестра будит меня в 22:30. Я ведь обещал молодым офицерам командира Торква прийти попрощаться с ними на позиции, в конце вечера.
23:30
Я в Порт-Гийоме, позади танков, с молодым лейтенантом из 7-го полка. Канонада, которая весь день звенела в моих ушах, кажется, стихает. Немцы замедлили свое продвижение? Вскоре мы получаем новости. Увы! Поступает приказ об отходе французских войск.
Полночь.
Войска покидают город. Я в одиночестве возвращаюсь домой.
(продолжение следует)
      |
