По рассказу д-ра Матри, правитель Туниса Монсеф-бей (летом 1942 года.Прим.публ.) призвал к себе друзей-советников, а именно его самого, Садока Змерли и Мухаммеда Саадаллаха, чтобы они собрали лучшие умы Туниса для подготовки проекта реформ, сделав его умеренным и приемлемым для французского маршала Петена. В первой декаде августа 1942 года меморандум был готов, и государь, внеся несколько поправок, вручил его французскому адмиралу Эстева для отсылки в Виши (пронацистскому правительству Франции маршала Петена. Прим.публ.).

Генеральный резидент Франции в Тунисе крайне удивился, но обещал исполнить просьбу. Прошли недели без каких-либо новостей. Все были поглощены Рамаданом, начавшимся 11 сентября 1942 года. По окончании поста - на праздничном приеме во дворце Бардо - случилась размолвка между беем и адмиралом, в результате которой импульсивный монарх составил телеграмму в Виши, заявив о невозможности своего дальнейшего сотрудничества с Эстева.

Текст этого послания адмиралу показали, и он застыл в изумлении. Затем вымолвил: «Ну вот и хорошо!». Спустя сутки вместо телеграфа во Францию отправился собственной персоной Робер Лафон - делегат Резиденции, который вернулся около 20 октября с посланием Петена, где в туманных словах говорилось о традиционно сердечных отношениях между Францией и домом Хусейнидов, отвешивались поклоны бею и пожелания здоровья. «Я так и не понял, - пишет д-р Матри, - что имелось в виду: план реформ, изложенный в августовском меморандуме, или телеграмма». Г-н Лафон, карьерный дипломат с учтивыми манерами, рассыпался в любезностях от лица французского правительства⁶⁸.

^68.lbid.,p. 188.

Тем временем на территории Туниса появились немцы. Полагая, что оккупация - это надолго, советники бея пытались в буквальном смысле подсунуть план реформ и представителям вермахта, и германским дипломатам, и новым эмиссарам, понаехавшим из Виши, но с тем же успехом, что и раньше.

Стечение двух обстоятельств: появление на троне бея-патриота и немецкая оккупация, ослабившая зависимость дворца от Резиденции, возбудили в народе веру в десницу божью, приславшую ему избавителя. Импозантная фигура Монсеф-бея естественным образом заполнила собой политический вакуум, возникший в результате разгрома (французскими колонизаторами. Прим.публ.) Нового Дустура весной 1938г., его ухода с легальной политической сцены и последующих арестов подпольных лидеров. Выжидательное настроение, «attentisme», превалировавшее в тунисском обществе с начала войны, сменилось лихорадочной активностью в рядах националистов; причем инициатива перешла к автономным партийным ячейкам и группам «сочувствующих».

Специфика этого периода, который занял полгода (между вторжением немцев в Тунис и победой союзников) заключается в том, что на поверхности вскипевшей политической жизни оказались десятки молодежных и юношеских организаций, выступавших под эмблемой Нового Дустура. В этой атмосфере сам собой сложился лозунг «единства партии и трона», к которому освобожденным в ноябре - декабре 1942 г. неодустуровским лидерам оставалось лишь присоединиться.

Некоторые факты, проливающие свет на войну, увиденную глазами тунисцев, можно найти в мемуарах д-ра Бен Салема, который описывает два эпизода из своей жизни.

Первый эпизод: Париж, 14 июня 1940 г. Молодой человек из Туниса, президент Ассоциации североафриканских студентов-мусульман (AEMNA), работающий в больнице для выходцев из Магриба, узнает, что немецкие танки в Париже. Это заставляет его вспомнить, как четыре года тому назад французские солдаты и жандармерия заняли улицы Туниса и все печальное, что за этим последовало. На третий день в Париж «вместе с оккупационными войсками прибывает Абдеррахман Ясин, он же командир Мурад (служивший абверу сириец, выдававший себя за дустуровца, против которого неоднократно предостерегал Бургиба, - M.B.)69.

⁶⁹ В сентябре 1941 г. Бургиба отправил в Тунис письмо М. Бадре с просьбой всеми средствами «дезавуировать» А. Ясина, который обретался в Берлине на иждивении министерства пропаганды, разъезжая в персональном авто, получал 30 тыс. в месяц в пересчете на франки и по радио давал указания парижской ячейке Нового Дустура. Его семья обосновалась в Тунисе, а он сам - человек, близкий к Шекибу Арслану, еще во время гражданской войны в Испании вел пронацистские передачи на радио франкистов (Rey-Coldzeiguer A. Op. cit., p. 139-140).

Стр 39

Вместе с ним мы отправились громить полицейский участок по делам североафриканцев...

В тот же день командир Мурад представил меня полковнику Шнейдеру из разведуправления и службы "Action directe". В течение долгих месяцев я проходил интенсивное обучение на радиста...».

Второй эпизод: Тунис, глубокая осень 1942 г. Точная дата автором не указана, но очевидно дело происходит в конце ноября или в самом начале декабря, когда немцы ввели войска в город и прочно в нем расположились. «Я немедленно связался с их командующим Фидлером, который занял виллу в Бельведере (квартал особняков на холме возле лесопарка - М. В.). Было около 22 часов, ракетные снаряды и всполохи от артиллерийских залпов освещали небо, затянутое тучами. Вместе со мной были Тайеб Слим, д-р Мокаддем и Хабиб Тамер, все трое члены политбюро Нового Дустура. Мы поднялись пешком на Бельведер; некоторые были объяты паническим страхом, не стану называть их имена. Я не был прогитлеровцем. Но тогда думал, что с помощью немцев можно победить французский колониализм. Ведь когда упрекали турецкого султана Абдулхамида за его союз с Россией, он изрек: "Тонущий схватится и за змею".

Мы шли спросить, почему немцы оккупировали Тунис, который не воюет с Германией. Нам было сказано, что тунисская территория принадлежит Франции, а Рейх воюет против своих врагов. И если мы хотим в один прекрасный день стать независимыми, надо помогать войскам Оси. Встреча не дала ничего определенного, ибо немцы, видимо, сами не знали, где они есть»⁷⁰.

70. Ben Salem М. L'Antichambre de 1'independance. 1947-1957, Tunis: Ceres Prod.,

1988, p. 32-33.

В период, когда немцы заняли добрую половину тунисской территории, пишет Мухаммед-Хеди Шериф, оккупанты, озабоченные развитием военных операций, а также тем, «чтобы поддержать расположение к себе тунисцев... и зарезервировать будущее для итальянцев», избрали по отношению к автохтонному населению политику «laissez-faire», которая в сочетании с ослаблением и развалом французского управленческого аппарата создала у большинства тунисцев ощущение явившейся, наконец, свободы.

«В течение нескольких месяцев все казалось возможным: независимость страны, национальное самоутверждение, в том числе и возвращение земель, отъятых колонизаторами. Короче, это был реванш колонизованного, униженного и угнетенного»⁷¹. 71.

⁷¹Cherif M.-H. Mouvement national et occupation germano-italienne de la Tunisie (novembre 1942-mai 1943)//La Tunisie de 1939 a 1945,...p. 157.

Стр 40

Несмотря на то, что война, обрушившаяся на Тунис, отнюдь не улучшила материальное положение населения (даже самые крупные магазины в столице открывались два раза в неделю, цены высоко подскочили, для снабжения все прибывавших войск (нацистских и фашистских оккупантов. Прим.публ.)

проводились реквизиции продовольствия в деревне), все неудобства компенсировались избавлением мусульман от комплекса неполноценности.

На этот факт указывают многие историки, обращающиеся к архивам военного периода или мемуарной литературе, да и к собственной памяти. К тому же с конца декабря на линии фронта установилось относительное затишье, продлившееся почти до весны 1943 года, и в оккупированной зоне людям казалось, как то ни странно, что «война идет на другой планете».

В этой связи стоит несколько подробнее обрисовать картину, сложившуюся при государевом дворе, где 18 ноября 1942 г. появились необычные гости - группа немецких и итальянских офицеров, представленных сотрудниками германской дипломатической миссии. Этот двор, напоминавший при Монсеф-бее разбуженное сонное царство, представлял собой пеструю мешанину людей разного типа и всех политических оттенков. В его окружении, наряду с родней и профессиональными царедворцами, подвизались поэты-панегиристы и представители интеллигенции современной складки, деловые люди и политики дустуровского круга. Среди них образовалось несколько кланов. Аполитичный клан «царедворцев», объективно игравший на руку немцам, был ослаблен в результате смещения премьера Хеди Лахва⁷² и создания 1 января 1943 г. нового правительства, а точнее «полукабинета», ибо министры - всего четверо - заняли те посты, которые и раньше предназначались тунисцам.

⁷² Семидесятилетний премьер-министр занимал этот пост с 1932 г., а ранее свыше сорока лет подвизался на разных административных должностях, в основном по ведомству столичного муниципалитета. 31 декабря 1942 г. Монсеф-бей, давно мечтавший избавиться от «наследства» своего дяди Ахмед-бея, решился на этот шаг. В тот день состоялись похороны его мачехи и бывшей «первой дамы сераля» Лаллы Кмар - красавицы черкешенки, которая последовательно была женой трех беев, царствовавших в 1882-1922 г., Али-бея, Мухаммед-бея и Насер-бея. На кладбище Джеллаз Монсеф-бей отказался воспользоваться предложенным ему переносным креслом и, напротив, предложил его премьер-министру, произнеся что-то вроде: «Садитесь, Вы старше». Поскольку «сесть» и «уйти в отставку» выражается в арабском языке одним и тем же словом, все поняли, о чем идет речь. Во второй половине дня отставка премьера и других тунисских министров была объявлена.

Портфели были розданы следующим порядком: первый министр М. Шеник, министр юстиции С. Фархат, «министр пера» М. Матри, попросивший, чтобы эту архаику заменили на должность министра внутренних дел, и назначенный чуть позже министр по делам хабусов А, Джеллули, сложивший с себя обязанности градоначальника медины.

Стр 41

Шефом своего кабинета Шеник назначил Мухаммеда Бадру, который был его земляком (оба - уроженцы Джербы) и неизменным помощником во всех делах. Одну из ответственных должностей в кабинете занял адвокат Мустафа Каак, умеренный националист.

Правительство, получившее за свой необычный состав эпитет «патриотическое», заседало, как и положено, во дворце Дар Эль-Бей (красивое здание в мавританском стиле на площади Касбы…). Но при этом оно висело в воздухе. Д-р Матри потребовал, например, чтобы ему как министру внутренних дел были переданы в подчинение каидаты, то есть районные управы, а также полиция и муниципалитеты. Шеник спросил его: «Вы еше что-нибудь хотите?». Он ответил: «Пожалуй, достаточно»⁷³.

73. Mestiri S. Op. cit., p. 132.

Излишне говорить, что никаких рычагов влияния новый кабинет не имел. Одной из новаций, которая позднее закрепилась, был отказ министров от ношения фантазийной военной униформы. Шеник настоял, чтобы их одежда была цивильная: обычный европейский костюм и феска, моду на которую ввел в свое время Али Баш Хамба - лидер младотунисской партии, и этот головной убор стал в Тунисе своего рода символом националистов⁷⁴.

74.Так одевались - по парадным случаям - в одинаковые костюмы белого цвета, белые туфли и все с красной феской на голове члены «второго» кабинета М. Шеника, сформированного в 1950 г., а также члены кабинета Бургибы в 1956 г.

Кабинету Шеника, созданному под немецкой оккупацией декретом государя-бея, не испросившего на то санкции адмирала Эстева (в этом и заключалась «революция»), удалось провести, кажется, одну единственную реформу: сравнять на это время зарплаты французских и тунисских служащих. Были также приняты законы в интересах тунисцев по части землепользования. Но понятно, что в условиях возобновления боев на южном участке фронта в начале марта 1943 г. и генерального наступления союзников, развернутого в апреле, новые аграрные законы некому и негде было исполнять. К тому же северо-западная часть Туниса между Эль-Кефом и Беджей находилась в руках союзников. Многие французские поселенцы бежали из этих краев в самом начале военных действий: одни в Тунис-столицу, другие в Алжир, где образовалась целая колония таких временных эмигрантов. При этом в Эль-Кефе под крылом штаба 1-й британской армии было создано нечто вроде параллельной французской Резиденции, куда были собраны наличные в союзнической зоне Туниса чиновники и присланы дополнительные кадры из Марокко или Алжира.

Стр 42

Таким образом даже та, выражаясь современным языком, «виртуальная» власть, которой обладали министры-патриоты, простиралась в основном на столицу страны с окрестностями. Полиция и жандармерия остались в распоряжении вишистов и над ними - немцев; а министру внутренних дел подчинялась разве что бейская гвардия, в которой числилось к тому времени около 400 человек, да и ею командовал полковник-француз.

Между тем положение партии Новый Дустур изменилось. Если она и не сотрудничала с оккупантами, то получила при них возможность проводить митинги и собрания, выпускать газеты, открыть помещения своих ячеек и пользовалась покровительством дворца.

В Тунисе объявился Рудольф Ран, дипломат и доктор философии. Ему было 42 года. В начале своей карьеры он служил по ведомству Имперского министерства иностранных дел. В июне 1933 г. вступил в Национал-социалистическую рабочую партию Германии. С августа 1940 г. возглавлял управление радио и пропаганды в составе германского посольства в Париже, на следующий год выезжал с особой миссией в Сирию, где его задачей, с которой он провалился, была поддержка через Мосул антибританского военного переворота Рашида Али аль-Гайлани; в 1942г. получил дипломатический ранг посланника⁷⁵.

75.См.: Залесский К. А. Кто был кто в Третьем рейхе. Биографический энциклопедический словарь, М.: Арстель. act, 2003, с. 531; Eberhard J. La France dans I'Europe de Hitler, Paris: Fayard, 1968, p. 236. Его мемуары: Rahn R. Ruheloses Leben, Aufzeichnungen und Erinnerungen, Diisseldorf: Diederich, 1949.

И в этом качестве он прибыл 13 ноября 1942 года в Тунис с небольшим штатом сотрудников и технического персонала, образовав здесь нечто вроде германского посольства. Оно устроилось в частном доме, во «дворце» Дар Хусейн прямо в медине - среди арабов, а свои вспомогательные службы разместило на rue de Londres в прилегающей европейской части города⁷⁶.

76.Mestiri S. Op. cit., p. 118.

Убежденный нацист, Рудольф Ран всячески стремился наладить контакты с дустуровцами, начав с околопартийных кругов и людей, пользовавшихся определенным общественным весом (Хасан Геллати, Бахри Гига, Тахар Лахдар и др.). Предлогом этих контактов была идея организации четырехсторонних «международных экономических комиссий» (немецко- итало-франко-тунисских) с целью наладить снабжение населения предметами первой необходимости. А также - оживить производственную деятельность в стране.

Стр 43

Лакомым куском служило обещание, что тунисцы будут заседать в таких комиссиях на равных с остальными. Однако Мухаммед Шеник и его группа, считавшая, что главное - соблюдать нейтральность, выступили против того, чтобы в работе комиссий приняли участие члены тунисских экономических палат и Большого Совета, распущенного с 1940 г. на бессрочные каникулы. За слишком громкое осуждение этого проекта на чаепитии в селе Сиди-Бу-Саиде у Хасин-бея, в салоне которого собиралось по четвергам изысканное общество, Мухаммед Шеник был даже арестован и прошел слух, что его расстреляли⁷⁷. Но слух оказался ложным.

77.Этот эпизод относится к началу декабря 1942 г. (Mestiri S. Op. cit., p. 121-122).

Обладая изрядным культурным багажом, д-р философии Ран проник в здешние интеллектуальные салоны и, следуя инструкциям, старался, чтобы оккупационные войска в Тунисе не зверствовали. Его задача, видимо, состояла в том, чтобы сориентироваться в обстановке, а пока оставить все как есть. Он сам потом писал в мемуарах, что прибыл сюда с поручением «обеспечить спокойствие во фронтовом тылу». Фактически же ондублировал Генерального резидента Франции - Эстева, а точнее, им верховодил.

Стр.44

Появился здесь и некто Гильбо⁷⁸, создавший профашистскую организацию, выдававшую людей немцам. Адмирал Эстева наделил его полномочием «задерживать любого француза, подозреваемого в оппозиции к политике маршала Петена»⁷⁹.

⁷⁹ Mestiri S. Op. cit., p. 156.

^78.Жорж Гильбо (Guilbaud) состоявший до 1938 г. в ФКП, а затем во Французской народной партии (PPF) Жака Дорио, явился в Тунис как представитель Виши, «генеральный делегат» министерства информации и пропаганды. Официальный ежедневник «Tunis Journal» (единственная газета, издававшаяся в Тунисе к осени 1942 г., еще до его приезда) он сделал органом «нового порядка» и пресловутой национальной революции Петэна, под флагом которой творились социально-политические преобразования вишистского режима.

Прилагал усилия к унификации французского и мусульманского скаутского движения. Идея была не новая. Бейский декрет от 5 июня 1941 г. о молодежных ассоциациях требовал, чтобы объединение «Scouts Musulmans de Tunisie» примкнуло к системе «Eclaireurs de France» («Дозорные Франции»). Скауты, уклонившиеся от этого декрета, действовали нелегально. Многие молодежные группы, возникшие в начале 1943 г., были эфемерными. Основная их деятельность, чаще не выходившая за рамки одного квартала или пригорода (вроде Ла Марсы, где золотая молодежь создала союз «аль-Монсефийа»), проявлялась в уличных дефиле, пении национального гимна; на время они «оккупировали улицы». Зачастую несли рядом портреты Бургибы и Монсеф-бея (Belaid H. Apercu sur les mouvements de jeunesse tunisienne pendant la deuxieme guerre mondiale. Groupement et action // La Tunisie de 1939 a 1945..., p. 318-327).

Само собой разумеется, расправили плечи французские крайне правые и «фалангисты», активизировались итальянские фашистские лиги, которые действовали в стране еще перед войной под прикрытием и с поддержкой своего консульства.

Жертвами Гильбо, возглавившего в Тунисе Comité d'Union et d'Action Révolutionnaire (CUAR), эманацию Французской народной партии, стали несколько бывших высоких чиновников и офицеров в отставке, заподозренных в симпатиях к деголлевцам, а также социалисты и франк-масоны. Депортации в Германию подверглись генерал Роллан и адмирал Риве, супруги Фише, Альбер Бузанке, Серж Моатти и др., всего 38 человек. Правда, из Германии почти всех отправили во Францию, кроме евреев и Дюрана-Анливьеля, принятого за еврея. Под сенью CUAR были созданы добровольная милиция, державшая в страхе своих соотечественников, и Légion des volontaires français (сформированный 18 марта 1943 г. из 500 человек)⁸⁰.

⁸⁰ Aleva Sghaier A. La Droite Française en Tunisie entre 1934 et 1946, Tunis: ISHMN, p. 206,210.

Гильбо на либералов во дворце всерьез не смотрел, а насчет самого монарха поделился в начале января 1943 г. с одним французским собеседником следующей мыслью: «Для меня бей Туниса все равно что негритянский король, которого можно быстро усыпить под стук там-тама»⁸¹.

⁸¹ Mestiri S. Op. cit., p. 158.

Зато его стараниями на Радио-Тунис появилась специальная еженедельная передача для школьников, эфир охотно предоставлялся «Дустуровской молодежи», которая самовозродилась при немцах и в феврале 1943 г. избрала своим почетным председателем Монсеф-бея.

Не без влияния Гильбо в начале 1943 г., когда многим казалось, что немцы уверенно побеждают, изрядное воодушевление наблюдалось среди скаутских, спортивных, религиозных и прочих молодежных организаций, одни из которых возникали на местной основе, другие создавались как ответвления или дубликаты молодежных союзов петеновской Франции и ее «национальной революции». Как правило, эти организации провозглашали свою приверженность и готовность следовать Новому Дустуру - партии, в наибольшей степени пострадавшей накануне войны.

Стр 45

Вместе с тем зафиксированы случаи, когда неодустуровцы, внедряясь в мелкие фашиствующие группировки, сдавали их французской полиции. Она все же, хоть и служила немцам, но не терпела публичных тирад на митингах в том духе, что «с Францией покончено», или оскорбления европейцев, с которых юные патриоты срывали шляпы, если их обладатели не спешили сами обнажить голову при прохождении «арабских дефиле».

Из воспоминаний Слимана Бен Слимана: «Приехав в Загуан (из Рима -М.В.). я узнал, что мой отец умер в начале ноября, когда сюда входили немцы. Для него это стало последней хорошей новостью. Люди примчались с ней к постели больного. И кажется, он был счастлив, испустив дух с просветленным липом. Эту радость я обнаружил в селе Загуан, где народ разгулялся, особенно молодежь. Было от чего! Французы уже не являлись хозяевами страны; хозяевами являлись Новый Дустур и Монсеф-бей. Улица бурлила, целый день по ней двигались дефиле Дустуровской молодежи, распевавшей патриотические гимны. Манифестанты специально останавливались под окнами французов. Организаторы этих дефиле не всегда были дустуровцами, это были восставшие...

В стороне от подавляющего большинства тунисцев, ликовавших в те дни, стояли немногие, их можно было пересчитать на пальцах; в основном это были члены Старого Дустура, spahis (служащие военно-полицейских частей - М.В.) и другие, продавшие свою душу французам. Они разделяли боль и надежды последних. Народ называл их "дсголлевцами", что было равнозначно понятию предатели...»⁸².

⁸² Ben Sliman S. Op. cit., p. 185-186.

Еще в период с конца ноября до Нового года в Тунисе высадился «почти в чемодане вермахта» целый десант арабских студентов - иракцев, сирийцев, палестинцев, которые прибывали из Парижа, Берлина и Рима, некоторые были одеты в немецкую военную форму. Они служили в разных амплуа: пишущей братии, переводчиков, организаторов конференций, на которых они выступали от имени Шекиба Арслана и Иерусалимского муфтия Амина аль-Хусейни. Среди прочих высадился из Италии его брат, Муса аль-Хусейни⁸³.

83.Mestiri S. Op. cit., p. 120.

Миссионеры явились на оккупированную территорию Туниса не с пустыми руками. Помимо оказания помощи жертвам войны, а именно семьям, пострадавшим от бомбардировок союзников, они раздавали деньги и еду нуждающимся, в том числе вечно голодным учащимся аз-Зейтуны. Бесплатный плов (имеется в виду его магрибинское подобие -«кускус») устраивался для студентов публично, в присутствии немецких офицеров, проводивших беседы за угощением.

Стр 46

На стыке между светскими и религиозными учебными заведениями возник целый рой культурно-просветительских, в том числе театральных обществ. Явно коричневый (пронацистский .Прим.публ.) оттенок имела «Шабаб Мухаммед» («Молодежь Мухаммеда»), подавшая 8 апреля 1943 г. запрос на регистрацию и субсидируемая державами «Оси» через посредничество неустанного Амина аль-Хусейни⁸⁴.

⁸⁴ Bourguiba H. Ma vie, mon oeuvre, 1938-1943, Paris: Plon, 1986, p. 64.

Выезды за город, тренировки были увлекательным занятием членов юношеских организаций. Среди них: «аль-Кашшаф алъ-мулюки» («Королевские скауты») под руководством Рауф-бея - сына государя, «Дустуровская молодежь» и ассоциация «аль-Хадра» («Зеленая»), взятая под патронаж Монсеф-беем⁸⁵, и проч. Они иногда не только заявляли о своей верности Новому Дустуру, но и выступали от его имени.

⁸⁵ Просветительское общество «аль-Хадра» существовало еще с 1936 г. под руководством частных лиц. В феврале 1943 г. «Дустуровская молодежь» образовала вместе с «Королевскими скаутами» и «аль-Хадра» полувоенное формирование, насчитывавшее до 8 тыс. человек (Belaid H. Op. cit., p. 320, 323).

Следует иметь в виду, однако, что разрозненные ячейки неодустуровской партии в провинциальных городах, не то чтобы не подчинявшиеся, а просто не имевшие связи с политбюро, действовали самостоятельно и не всегда в пользу немцев. В ряде случаев они занимались распределением нормированного продовольствия, боролись с черным рынком. Само политбюро, находившееся в столице, главным образом было занято изданием газеты «Ифрикийа aль-Фатат» («Молодая Ифрикия»), которая выходила с конца декабря 1942 г.

В ее редакции не замедлил произойти раскол. И на свет появилась еще одна газета «аш-Шабаб» («Молодежь»). Несмотря на ссору между издателями этих газет, обе выражали идею, что война открыла благоприятную возможность арабским странам обеспечить собственную независимость. Однако агитацию за вступление в арабский батальон или за другие формы прямого содействия оккупантам «Ифрикийа aль-Фатат», выходившая под редакцией Рашида Дриса (а затем Хабиба Тамера), не вела. В ней регулярно ставился вопрос о возвращении лидера партии, Хабиба Бургибы, насильно удерживаемого (немецкими нацистами и итальянскими фашистами.Прим.публ.) в Италии, а также о том, чтобы он вошел в правительство Шеника.

Когда же Бургиба приземлился 7 апреля 1943 года на военном аэродроме в г. Мензель-Темим, встреченный женой и подросшим сыном, а на следующий день поспешил во дворец засвидетельствовать свое почтение Монсеф-бею⁸⁶, на юге Туниса уже прогремели тяжелые бои.

86. Ben Sliman S. Op. cit., p. 188.

Стр 47

Речь идет о сражениях на «линии Марет», которую французы возвели еще до войны в 130 км от границы с Триполитанией, чтобы помешать вероятному вторжению итальянцев с юго-востока. Она проходила по малообитаемой пустынной местности между отлогим берегом залива Малый Сирт (Габес) и холмами Матмата, перекрывая путь к приморским городам. Теперь эта 20-мильная полоса укреплений служила преградой союзникам (Советского Союза. Прим.публ.)

(продолжение следует)

Публикатор – Николай Сологубовский.

sweeta45@mail.ru

Возврат к списку

Комментировать

Отправить сообщение

ВМВ. Тунисская кампания. Хабиб Бургиба. Союзники. Нацисты. М.Видясова. Публикация шестая.