СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ:

Глава 19 из книги А.А.Ширинской "Бизерта. Последняя стоянка"

01.05.2023 21:21

Анастасия Александровна Манштейн Ширинская пишет в своей книге «Бизерта. Последняя стоянка»:

«В старые времена лагуна Порто-Фарина (недалеко от Бизерты, прим.публикатора)  была гораздо глубже и служила временным убежищем корсарам. Население с нетерпением ждало возвращения фелюг, так как все были заинтересованы в дележе добычи; главной добычей, конечно, были невольники.
«Мои друзья в Бизерте, Мурали, хранят в семье бумагу, выданную тунисским беем, разрешающую их предкам заниматься корсарством.
Мурали - что означает «из Морей» - были родом с Балкан.

Каково было мое удивление, когда я нашла их фамилию в биографии Пушкина. Поэт, в годы своего пребывания в Одессе, подружился с одним из Мурали, «выходцем из Туниса и бывшим корсаром».
Неожиданная встреча вне пространства и времени! Все это очень занимает детей, тем более что наши бизертские Мурали находят большое сходство между одесским другом Пушкина и их собственным сыном».

 

 

A. Ширинская. Бизерта. Последняя стоянка. Гл. 19

 

Из книги Анастасии Александровны Ширинской-Манштейн  «Бизерта. Последняя стоянка».
 
ГЛАВА XIX

БИЗЕРТА МОИХ ВНУКОВ
 
После ликвидации военных баз Бизерта стала другим городом. Для меня эта перемена была менее заметной, чем для других старых бизертян, так как моя жизнь продолжалась в том же окружении.
Я преподавала математику в мужском лицее, где сама когда-то училась и который кончили мои дети; плотно заполненные дни протекали среди многочисленных учеников. Мои тунисские друзья никуда не уехали, и я приобрела новых друзей среди иностранцев, приехавших сюда работать.
В верности моих старых друзей я никогда не сомневалась. Ина писала из Мюнхена, Валя из Женевы, а Жан Делаборд - из разных концов света, куда его забрасывала профессия или любовь к путешествиям. Роджера уже давно не было в живых.
Когда политический кризис прошел, некоторые бывшие бизертяне стали время от времени наведываться на каникулах.
Самые постоянные гости, конечно, мои внуки - Жорж и Стефан, Танины сыновья.
С самого рождения, в 1969 и в 1971 году, они регулярно проводят большие каникулы в Тунисе, и им удается убедить товарищей, живущих в Ницце, что ничего лучше Бизерты летом не существует. Они знают и любят места, мимо которых профаны проходят равнодушно. Они умеют заполнять пейзаж образами прошлого. Еще совсем маленькими они никогда не рисовали Старый порт без финикийских фелюг под пурпурными парусами. Никогда не возвращались они с наших прогулок на Белый мыс, в гроты или на Уэд-Дамус без богатого сбора предполагаемо-доисторических черепков. Как и я, они любят побережье от Бизерты до Гар-эль-Мельха, бывшего Порто-Фарина.
Ответвление дороги Бизерта - Тунис на Эль-Алью ведет в особый мир, где люди умеют жить сегодняшним днем, не теряя веками выработанного характера. Эта жизнь проявляется во всем: в хорошо обработанных полях, за изгородями тихих садов, где только журчание воды и ее брызги выдают людское присутствие, а также в новых блестящих машинах, обгоняющих беззаботный бег ослика.
Красочные деревни - Метлин, Рас-Джебель, Раф-Раф, Порто-Фарина, были еще не так давно настоящими пиратскими гнездами.
В старые времена лагуна Порто-Фарина была гораздо глубже и служила временным убежищем корсарам. Население с нетерпением ждало возвращения фелюг, так как все были заинтересованы в дележе добычи; главной добычей, конечно, были невольники.
Мои друзья в Бизерте, Мурали, хранят в семье бумагу, выданную тунисским беем, разрешающую их предкам заниматься корсарством.
Мурали - что означает «из Морей» - были родом с Балкан.
Каково было мое удивление, когда я нашла их фамилию в биографии Пушкина. Поэт, в годы своего пребывания в Одессе, подружился с одним из Мурали, «выходцем из Туниса и бывшим корсаром».
Неожиданная встреча вне пространства и времени! Все это очень занимает детей, тем более что наши бизертские Мурали находят большое сходство между одесским другом Пушкина и их собственным сыном.

Случается иногда, что по дорогам мы встречаем покинутые дома. Некоторые имеют богатое прошлое.
В нескольких километрах от Гар-эль-Мельха, посреди хорошо обработанных полей, между апельсиновыми и фиговыми деревьями стоит представительная развалина, которую жители называют «Баляс» вместо «Паляс», за отсутствием буквы «п» в арабском языке.
Действительно старый дом, так как о нем упоминается в записках французского консула Пелисье еще в середине XIX века: «В шести километрах от городка стоит посреди садов загородный дом, который когда-то должен был быть великолепным».
Короткая заметка о неизвестном доме.
И вот сегодня, сто пятьдесят лет спустя, дом ожил в воспоминаниях, и, как это часто случается, совсем неожиданным образом.
Наши соседи в Бизерте оказались владельцами Баляса, и их одиннадцатилетняя дочка Юсера, расспросив бабушку, смогла мне рассказать эту историю.
Дом был построен генералом Шибубом, которому бей Туниса Ахмед в тридцатые годы XIX столетия поручил сделать из Порто-Фарина «тунисский Тулон». Постройка порта, казарм для 10 000 человек, жилого квартала с дворцом для бея, в котором бею никогда не придется жить, - все эти работы, предпринятые Шибубом, были колоссальным предприятием, требующим огромных расходов.
В этом грандиозном проекте Шибуб не забыл и себя. Из осторожности для постройки дома он выбрал место на некотором расстоянии от деревни, но мог ли он думать, что избежит любопытства окружающих его людей?
Будучи в тесной связи с Италией, куда он ездил закупать материал, он построил дом в итальянском стиле, что не могло пройти незамеченным. Скорее всего, чувствуя свою силу, он рассчитывал на безнаказанность! Он нашел бесплатных рабочих среди огородников Раф-Рафа:  устраивая им засады, отнимая у них овощи, которые они несли продавать в Бизерту, и заставляя их работать на постройке своего Баляса.
Когда материал иссякал, он их отпускал восвояси, приказывая молчать под страхом смерти.
Не было ничего «слишком» дорогого для его поместья: парадный вход, ветряная мельница, монументальная мраморная лестница, керамика и бархат на стенах, люстры из венецианского хрусталя... Еще можно подняться через заросшие колючками развалины северной стороны на первый этаж, в восьмиугольный зал, который хранит следы былой роскоши.
Когда постройка была закончена, Шибуб пригласил Ахмед-бея в свое сказочное царство.
Остановив карету перед въездом в сад, правитель Туниса, сопровождаемый свитой, прошел пешком длинную аллею. Перед распахнутыми в сад дверьми большого зала, где все было приготовлено для приема с чисто восточным великолепием, бей повернулся к своей охране:
- Это чрезмерно много для одного человека, - сказал он, указывая на Шибуба:
- Уведите его!
Арестованный Шибуб был сослан на остров Джерба, и Баляс стал собственностью государства.
А наши соседи Абдельмумен? В 1881 году, с установлением французского протектората над Тунисом, бей продал поместье эмиру Аляи - их предку.
Пользуясь дружескими отношениями, мы по дороге в Гар-эль-Мельх  всегда останавливаемся на их землях.
Несмотря на то что с каждым годом все печальнее выглядит старый дом, что все меньше ему остается надежды возродиться, - в нем теплится еще недосказанная жизнь. Никому не поведанная тайна живет в его стенах. Так рассказывают старожилы: Салах Шибуб до своей опалы дружил с известным своей жестокостью собирателем податей, и ходили слухи, что они закопали сокровища вблизи Баляса, слухи тем более таинственные, что их черный слуга пропал без вести.
Так, для новых владельцев великолепие Баляса несло в себе что-то «нечистое» - «харам» по-арабски. Никто из них не хотел в нем жить; мрамор и керамику уносили постепенно в деревню для украшения новых домов. А старый все хранит свою тайну.
Есть еще второй дом, совсем близко от Бизерты, в котором мы еще успели побывать. Только старые бизертяне знают «Дом англичан» -«Дар м'та инглис».
Я знала о его существовании, иногда видела в мечтах, но мне понадобилось шестьдесят лет, чтобы увидеть его наяву.
Когда на «Георгии Победоносце» я думала о Рубежном (городок в России, где родилась Анастасия Александровна. Прим.публикатора), мой взгляд скользил вдаль, через канал, к холмам Зарзуны, где в тесном посаде деревьев слегка виднелся белый дом.
Года прошли. Я теперь знала, что это дом английского консула Бурка, когда-то известного в Индии дипломата, друга барона Эрланже из Сиди-бу-Саида, любителя экзотических растений, гольфа и светских приемов. После смерти консула его очаровательные дочки,  Ясмин и Миртль, остались в одиноком доме на вершине холма. Но праздники продолжались, и до самой войны они продолжали давать приемы.
После войны я увидела одну из них, кажется, Миртль. Она вернулась из Англии одна. Сестра осталась в семейном замке. Мисс Бурк спускалась пешком со своего холма за покупками в Бизерту. Рядом с ней ослик тянул маленькую повозку.
Я смотрела на тонкие черты ее лица, постаревшего и уставшего, на ее толстые носки до колен, на все еще элегантную старомодную шляпку, и я знала, что для нее тоже было «все в прошлом». Она прожила еще лет тридцать в одиночестве и тишине, и только болезнь заставила ее вернуться в Англию, где она и скончалась.
Летом 1980 года мы наконец отыскал и замок Бен-Негро; почему-то трудно было его найти по извилистым тропинкам, хотя я его так хорошо видела с «Георгия» в детстве!
Монументальные железные ворота были открыты настежь, но вокруг все было пусто. Большой, хорошо сохранившийся дом был наглухо закрыт. Глубокие проемы окон, защищенные ставнями, не позволяли в него заглянуть. Я так много слышала о сводчатом зале с массивной мебелью, старинными гравюрами, креслами около камина и, конечно, картиной сурового замка в Суссексе с неизбежным призраком за крепко запертой дверью в подземный ход. Слышали мы и о приемах на Рождество в конце XIX столетия, когда родились Ясмин и Миртль и когда дом был полной чашей.
Еще живут люди, которые помнят, как старалась Миртль сохранить эту уходящую навсегда жизнь: подарки королевы Виктории, узорное дерево панели на потолке, которое когда-то украшало комнату Байрона.
А теперь только ветер бушевал зимой по террасам и верандам и кто-то видел во дворе полусожженные байроновские куски панели. Но сад еще прекрасен, и неважно, что никто больше за ним не ухаживает. Редкие растения, стволы экзотических деревьев - сколько усилий и забот было приложено, чтобы их вырастить!
При нашем приближении птицы удивительных расцветок стаей вылетают из музыкального киоска. По аллеям, между групп деревьев, опрокинутые скамейки сохранили еще свою богатую керамику, и большая лестница, заросшая травой, с пьедесталами для статуй, хранит отпечатки шагов сотен бизертских школьников, которых Бурки приглашали два раза в год...
За стенами покинутых жилищ, в камнях сожженных солнцем древних развалин, которыми так богата страна Тунис, всегда живет история человека. Еще маленькими мои внуки это хорошо поняли; они научились видеть и слышать то, что могло казаться простой грудой камней.
Им было только пять и семь лет, когда с неутомимым вниманием они слушали рассказы о моем детстве.
Я им составила ко дню рождения маленький сборник текстов, иллюстраций, старинных фотографий, в котором детям рассказывалось о Рубежном.
Они знали, что у меня не было никакой надежды увидеть то, что, вероятно, давно уже не существовало... то, что пело только в моих стихах, каждое слово которых звучало правдой.
Трудно было переложить их на французский язык, чтобы рифмы совпадали. Мальчики видели только отрывки картин, по-детски радужных: светлый дом с колоннами, серебристый блеск Донца, старый парк, в котором царит вечное лето... Со мной искали они дорогу в сказочный мир - все кажется возможным в их годы...
Как вернуться в старую усадьбу?
Как дорогу в детство мне найти?
Как попасть мне к соловью на свадьбу,
 Где сирень не может отцвести?
Жорж и Степа смотрели на пожелтевшие фотографии, но взгляд их был далеко.
- То, что ты пишешь, Бабу, мы очень хорошо понимаем.
Однажды утром Жорж проснулся, стараясь удержать ускользающие отрывки сна - черный мрамор в заросшем углу парка.
- Чьи это могилы?
- Мы никогда не узнаем. Те, которые могли бы ответить, давно уже сами в могилах. Они лежат в чужой земле, во Франции, в Тунисе, в Сербии, в Бразилии.
- Но, может быть, Бабу, кто-нибудь еще живет там, в России? Дети Анны Петровны, ее внуки?
Побывать в России - недоступная мечта. С моим эмигрантским паспортом моя страна для меня закрыта.
Мы покинули ее семьдесят лет тому назад; семьдесят лет - как тысячелетие! Что остается через тысячу лет? Мои маленькие мальчики ничего не знали об этих сложных международных законах. Им случалось даже прилетать в Тунис без папы-мамы, в группе несовершеннолетних, порученных стюардессе.
Мы путешествовали вокруг мира у меня в столовой. На большой географической карте, покрывавшей часть стены, мы отмечали страны света, куда нас приводили занимающие нас вопросы. Они чувствовали себя исследователями новых земель, и, возможно, что тогда уже зародилась у них любовь к широким пространствам, открытым просторам, воздуху и морю Они улетели на самолете одни, две маленькие фигурки в сахарских курточках, с большими ковбойскими шляпами.
Через неделю Таня мне писала, что нашла в их комнате куриные кости - чтобы точить доисторические стрелы, гвозди, ржавые винты, всевозможные пуговицы, которые они собирали. Балкон их был завален досками, кусками картона, соломой - чтобы строить плот и плыть в Амазонию».




0
0
0



Комментировать