Сценарий Н.Сологубовского документального фильма "АНАСТАСИЯ"
Полнометражный документальный фильм
«АНАСТАСИЯ» получил премию «НИКА» Российской академии кинематографических искусств
Сценарий Николая Сологубовского
На экране появляются титры:
Кинокомпания Элегия
Фильм Виктора Лисаковича
Средиземное море. Волны. Панорама на город Бизерта. Маяк. С моря открывается вид на Бизерту. Голос (Виктор Петрович Лисакович):
– Eй было тогда восемь лет. Вцепившись в корабельный поручень, она с любопытством вглядывалась в незнакомый берег. Было и чудно, и чуть страшно. Как в сказке! Но это не было сказкой: на исходе 1920 года русская военная эскадра, пройдя три моря, медленно вползала в тунисский порт Бизерта, что на севере Африки. Этому предшествовала трагическая развязка гражданской войны на юге России. И никто из русских моряков не знал тогда, что этот африканский берег – их последняя стоянка, причал навсегда…
Виды Бизерты. Голос Анастасии Александровны Ширинской- Манштейн:
– Солнце, море, масса красочно одетых жителей, которые смотрели с удивлением на вход кораблей…
Анастасия Александровна сидит за столом в своей маленькой скромной комнате в Бизерте. Анастасия Александровна:
– Когда мы вошли в Бизерту… Это точно было 23 декабря 1920 года…
Голос:
– Тогда ей было восемь лет. Имя ее – Анастасия.
На экране появляется титр:
АНАСТАСИЯ
Анастасия Александровна:
– Может быть, легче всего, чтобы не потеряться по дороге, начать с того момента, когда мы покидаем Россию… навсегда! И это была… середина ноября 1920 года…
Кинохроника двадцатых годов. Анастасия Александровна:
– Трагедия увеличивалась, когда сокращалось место действия русской армии...
Кинохроника. Голос:
– В третью годовщину октябрьского переворота большевистские войска штурмом овладели Перекопским перешейком и ворвались в Крым. …
Фотографии Севастополя. Кинохроника. Анастасия Александровна:
– За чистое золото, которым заплатил Колчак иностранцам за подвоз обмундирования! Это обмундирование пришло в день эвакуации из Севастополя, когда большинство защитников Перекопа уже замерзли от холода в летних одеждах. Поэтому главнокомандующии знали, что Крым придется оставить…
Кинохроника. Голос:
– Корабли, стоящие на рейдах, стали последней надеждой для отступающих… Воевать стало некому и нечем…
Кинохроника. Анастасия Александровна:
– Эвакуация прошла быстро, в два дня надо было выйти кораблям, но паники, паники не было, и это то, что я своим восьмилетним детским умом запомнила, что люди шли быстро, быстро, торопились, несли какие-то пакеты, но паники не было…
Фотографии эвакуации из Севастополя. Анастасия Александровна, сидя за столом, рассматривает старые фотографии. Голос:
– Только морем можно было уйти в эмиграцию, не попасть под «красное колесо»…
Анастасия Александровна:
– Папин миноносец «Жаркий», которым он командовал, был разобран в арсенале, в доках. Все машины были разобраны. И папа, когда эвакуацию объявили, папа бегал по штабам, чтобы его тащили на буксире. Потому что моряк не оставляет свой корабль в городе, в который входит неприятель!
Кинохроника. Анастасия Александровна:
– Врангель сказал: каждый человек должен решать за себя. Если кто решит, что он остается, то он берет на себя это решение…
Кинохроника. Анастасия Александровна:
– И вы знаете, за первые же дни оккупации Крыма поубивали столько человек оставшихся…
Кинохроника. Анастасия Александровна:
– Пришлось ли вам видеть стихи Туроверова, Николая Туроверова?
Фотография Туроверова. Анастасия Александровна:
– Это был молодой казачий офицер. И Туроверов пишет:
Бахчисарай, как хан в седле,
Дремал в глубокой котловине.
И в этот день в Чуфут-кале,
Сорвав бессмертники сухие,
Я выцарапал на скале:
Двадцатый год – прощай, Россия!
Картина «Исход» Дмитрия Белюкина. Голос Анастасии Александровны:
– Эвакуировалось около 150 тысяч людей…
Кинохроника. Анастасия Александровна:
– Были переполнены корабли. На миноносце «Жаркий» сидело тридцать семей. Мы были в папиной каюте… отделены, каютка, хоть была маленькой, но мы хоть были отдельно, мама и трое девочек…
Картина «Исход». Голос Анастасии Александровны:
– Стояли плечом к плечу… Иногда невозможно было сесть…
Кинохроника. Анастасия Александровна:
– И тот же Николай Туроверов пишет:
Помню горечь соленого ветра,
Перегруженный крен корабля;
Полосою синего фетра
Уходила в тумане земля;
Но ни криков, ни стонов, ни жалоб,
Ни протянутых к берегу рук, -
Тишина переполненных палуб
Напряглась, как натянутый лук,
Напряглась и такою осталась
Тетива наших душ навсегда.
Черной пропастью мне показалась
За бортом голубая вода.
Черное море. Голос Анастасии Александровны:
– И действительно: ни стонов, ни жалоб не было…
Кинохроника. Анастасия Александровна:
– И это отзывалось на детях. Сестры были гораздо моложе меня, на пять и на шесть лет моложе меня. А детей как-то не пугает, когда с вами мама! И мама ничего не боится!
Фотография мамы Анастасии Александровны. Голос Анастасии Александровны:
– Мама моя привыкла быть женой моряка, хотя она была совершенно не из военной среды, родилась в Петербурге…
Анастасия Александровна:
– И она стала настоящей женой моряка. Так как мой папа был моряк! Первый моряк! Может быть, в длинной семье Манштейнов, которые служили России с времен Петра Великого, это был первый моряк!
Фотографии отца Анастасии Александровны, Александра Сергеевича Манштейна. Голос:
– Александр Манштейн – кадет, потом лейтенант. В германскую войну – боевой офицер.
Бушующее море. Голос:
– Разыгралась страшная буря…
Анастасия Александровна:
– «Жаркий» оторвался от «Кронштадта». А «Кронштадт», на котором было около трех тысяч человек, не мог задерживаться. Чего не хватало, так это угля! Третий раз, когда «Жаркий» оторвался, сказали: «Теперь пересаживайтесь на «Кронштадт». Если опять «Жаркий» оторвется, то его бросят!»
Голос:
– Стихия утопила уже миноносец «Живой», на борту которого было около трехсот человек…
Бушующее море. Анастасия Александровна:
– И я помню, как руки спускались, чтоб нас принять на «Кронштадт», и как другие руки нас поддерживали. Мама спрятала собаченку к себе в муфту. А та такая была разумненькая , она все понимала…
Кинохроника. Анастасия Александровна:
– В Константинополь пришло 150 тысяч почти и 120 кораблей. Но военных кораблей было между 30-40…, кораблей военных. Началось распределение эскадры, не только эскадры, а и всех беженцев. (Кинохроника). В декабре, я не могу сказать точно какого числа, первая волна русских кораблей – военных! – стала выходить из Константинополя…
Виды Бизерты. Белый мыс. Голос:
– Причудлив путь истории. С тунисского берега на русских моряков сквозь тысячелетия смотрел древний город, основанный еще финикийцами.
Тунисский берег. Белый мыс. Бизерта. Анастасия Александровна:
– Для населения это было необыкновенное явление, что столько народу - и женщины и дети – на военных кораблях…
Фотографии Туниса. Голос:
– В 1920 году Тунис был под верховным управлением Франции…
Анастасия Александровна:
– Французы объявили сначала карантин, чтобы люди не разбегались, чтоб успеть сделать обыск…
Панорама Бизерты. Фотографии русских кораблей. Голос Анастасии Александровны:
– И были разговоры о большевистском вирусе, которым, конечно, измученным людям, перенесшим три года войны, и в голову не приходило! Кто-то пустил слух, что на «Кронштадте» какие-то богатства есть, какие-то деньги есть. Действительно, так оказались ассигнации, которые не имели никакой стоимости ни на каком рынке…
Виды Бизерты. Анастасия Александровна:
– Карантин не долго длился, может быть, месяц…
Лица бизертян. Виды Бизерты. Дети купаются в канале. Маленький катер. Анастасия Александровна сидит на стуле на причале и рассказывает:
–На этом причале, на месте, где стоит этот маленький катер, встал в 1921 году старый русский броненосец «Георгий Победоносец», который оборудовали так, чтоб семьи всех моряков, которые пришли на… – было больше, чем тридцать военных кораблей, – так что семьи можно было поселить на «Георгии Победоносце». Были жители кормы и жители бака. У каждой семьи была каюта. На баке жили холостые люди, а на корме жили собственно матери с детьми. А мужья, военные офицеры, были еще на своих кораблях…
Фотографии Эскадры. Голос:
– Корабельные склянки отбивали часы уже другой, эмигрантской жизни, но экипажи судов еще не знали об этом. Они поддерживали твердый уставной порядок несения службы. Русские моряки ждали, изо дня в день, из месяца в месяц ждали, что их боеспособность еще пригодится Отечеству…
Фотографии моряков. Анастасия Александровна:
– Детство трудное, потому что, конечно, мы жили в одной каюте с мамой… Но у нас была школа. Достаточно было подняться по трапу из церковной палубы на батарейную палубу, и сразу было адмиральское помещение, где были созданы два класса… И преподавал мне генерал, который преподавал математику, астрономию в Морском корпусе. Его кадеты назвали «бог девиации»…
Фотографии кораблей и детей. Анастасия Александровна:
– Мы здесь на «Георгии» лазили на марсы. И с марсов смотрели в открытое море. И мир был перед нами!
Море. Голос Анастасии Александровны:
– Мы не казались запертыми на этой небольшой площади палубы «Георгия Победоносца»…
Анастасия Александровна:
– Мы спускались на берег, чтобы ходить по городу. Денег ни у кого не было, но мы ходили купаться в «Sport nautique», вот здесь, который слева… Вокруг был маленький деревянный заборчик, а там стояли кабинки…
Виды Бизерты. Голос Анастасии Александровны:
–… и нам кто-то пожертвовал, привезли такие полосатые купальные костюмы.
Анастасия Александровна:
– Там до сих пор стоит тот же маленький мостик,…
Виды Бизерты. Голос Анастасии Александровны:
–… который и тогда стоял…
Анастасия Александровна:
– Тот берег Зарзуна был почти пустой, почти без построек… Вот что я про это место могу сказать…
Виды Бизерты. Голос:
– Вот ведь как бывает. Все меняется. Застраиваются берега, входят в гавань Бизерты новейшие суда, а, поди ж ты, уцелел, остался нетронутым какой-то мостик, памятник далекого детства…
Виды Бизерты. Анастасия Александровна:
– Вот тот же мостик, на котором я сижу! (Она стучит тростью по бетону). И вот, который деревянный, это было залито позже цементом. А когда мы приходили, он начинался там… И мы учились плавать. А этих кораблей, конечно, не было…
Анастасия, опираясь на руку Эллы, идет по набережной Бизерты. Голос:
– Свидетель и летописец отшумевшей эпохи - Анастасия Александровна Ширинская.
Анастасия Александровна у себя дома и продолжает рассказ:
– Французы всегда нам посылали и елку, и гостинцы, и, как видно, муку, и сахар. А повар Папаша и для елки делал пирожки, пирожные, и на Пасху делал такие куличи, что все помещения «Георгия» пахли куличами… Потому что надо, чтоб люди теперь в России знали, что в тесто куличей полагается класть специи: не только ваниль и изюм, а надо еще кардамон, – по-русски говорят кардамон, а французы говорят: кардамом, – класть, и когда русские были потом… То в Тунисе было одна аптека, в которой можно было всегда купить кардамон для русских куличей. И мускатный орех, который надо было тереть в куличи. И это все Папаша пек на «Георгии»…
Фотографии Морского корпуса. Голос:
– В 1921 году на африканском берегу обосновался Севастопольский Морской корпус. Здесь, в Джебель-Кебир, четыре года выпускали офицеров российского флота. Директор корпуса – вице-адмирал Александр Михайлович Герасимов. Командующий эскадрой – адмирал Михаил Андреевич Беренс.
Анастасия Александровна:
– Я помню даже один случай, как я с ним вальс танцевала… Потому что в адмиральском помещении была молодежь, был какой-то праздник, пригласили и Михаила Андреевича, он пришел, очень так скромненько стоял в дверях и думал, как же это так обратиться, чтобы видели, что он тоже пришел и поздравляет людей с праздником. Он поднял глаза и увидел, что я сижу на какой-то полке, наверное, с босыми ногами и, может, даже с грязными ногами, потому что мы бегали везде…
И он говорит:
- Ты хочешь со мной вальс потанцевать?
Я говорю:
- Хочу!
Спустилась, встала в третью позицию… Он наклонился, поцеловал мне ручку, поблагодарил и потом достойно удалился.
Фотографии моряков. Голос:
– Палубная жизнь шла своим чередом. Корабельный кок не весь из чего готовил обеды, дети взрослели, учились, дружили и ссорились….
Анастасия Александровна:
– Я дралась очень много! И мне вырывали волосы, которые были слабее меня… Поэтому мне казалось, что волосы у меня плохо растут, наверное, от плохой пищи.
Фотографии. Анастасия Александровна:
– Олег, который, может быть, был на несколько месяцев моложе, чем я… Он нападал на девочек. Он, например, Шуру, мою сестру, столкнул со сходней в воду. Мою сестру Ольгу, – которые были намного моложе его, - столкнул с батарейной палубы на церковную палубу. И когда я дралась с Олегом, то в это время выскакивала его мать, Настасия Ивановна, и кричала: «Ты большевичка! Всегда с тобою он дерется!»
Анастасия Александровна:
– Твердая, мадам, выскочила и начала кричать: «Да это ваш сын! Который змееныш, на всех сзади нападает!» Так что вышел недоразумент, где я была большевичкой, а Олег был – кем? – змеенышем! Но мы через несколько часов мирились, понимаете,… и… собственно расстались. Он, бедный, умер во Франции… И сын умер у Настасии Ивановны, и муж…
Анастасия Александровна:
– И она, когда умирала и потеряла уже почти рассудок, то я была из последних, которая из Бизерты приезжала к ней. Я говорю: я была из последних, потому что я и оставалась последней… И она меня еще прекрасно помнила с детских лет! И она, меня увидев, вдруг как-то ожила сразу! Меня она узнала! И ее последние слова были:
– Ты приехала из Севастополя!
Она знала, что я в Бизерте живу, но это ушло на задний план. Она видела только Севастополь! И прибавила к этому:
– Если бы ты знала, как мне туда хочется!
Ее последние слова…
Маяк Бизерты. Голос:
– Эмигрантская тоска, беспросветная жизнь толкнули нескольких моряков на отчаянный поступок: они открыли кингстоны и затопили канонерскую лодку «Грозный»…
Анастасия Александровна:
– Французы их арестовали. Судья – его звали Гете, как писателя Гете. И я была в классе с его дочкой Жизель Гете, и знаю, что он очень за этих молодых офицеров, которые перерезали себе…, хотели покончить самоубийством… И их скоро выпустили, они уехали…
Фотографии русских кораблей. Голос:
– 28 октября 1924 года Франция признала СССР и установила с ним дипломатические отношения. Судьбу Эскадры должна была решать смешанная франко-советская комиссия.
Фотография морского префекта Эксельманса. Анастасия Александровна:
– И французский адмирал Эксельманс, очень беспокоился и писал французскому командованию в 24 году – у меня есть в архивах его письма, – что он против того, чтобы сюда приезжала франко-советская комиссия…
Фотографии адмирала Эксельманса. Голос Анастасии Александровны:
–…что может повториться такая же история, как была с потоплением несколько лет перед этим… И Эксельманс сделал все, что мог: собрал в последний раз на «Дерзком» людей, пожал каждому руку и обещал, что они могут взять с собой все, что им дорого…
Фотографии моряков миноносца «Дерзкий». Голос:
– Приказ номер 147 командующего Русской эскадрой, 3 ноября 1924 года, порт Бизерта…
«Русская Эскадра прекратила свое существование.
Четыре года мы жили надеждой, что не дождемся никогда этого момента, но судьба решила иначе.
Я считаю своим долгом отметить то спокойное достоинство, с которым личный состав встретил это последнее и самое тяжелое испытание.
Четырехлетняя совместная жизнь в ненормальных условиях не могла не связать личного состава…
Пользуюсь случаем, чтобы принести сердечную благодарность всем моим сослуживцам и соплавателям и пожелать им успеха в устройстве их личной жизни до счастливого момента возвращения на родину, надеждой на который мы все живем.
Контр - адмирал Беренс».
Море. Картина русского корабля. Анастасия Александровна:
– Вспоминаю, как спускали Андреевский флаг… в последний раз! Когда мы уже прожили на кораблях больше четырех лет. Это было 29 октября 1924 года… Когда были собраны все офицеры, ученики Морского корпуса, адмирал Беренс, Тихменев… И когда в 17 часов 25 минут раздалась последняя команда «На флаг и гюйс!»… И через минуту – «Флаг и гюйс спустить!»… У всех была одна и та же мысль! Непонимания, полного отчаяния! Флаг Петра! Слышишь ли ты, Великий Петр? Слышите ли вы, Сенявин, Ушаков, Нахимов? Ваш флаг спускают! И всякий знал, что спускают так, чтобы не поднять на следующий день…
Часы показывают 17 часов 25 минут. Голос Анастасии Александровны:
– Потерянные глаза людей, которые в последний раз были русскими офицерами… Все мы плакали – и это я помню – на корме «Георгия Победоносца»…
Андреевский флаг. Закат над городом. Голос:
– В Бизерту прибывает комиссия. В составе советской – Евгений Андреевич Беренс, в недавнем прошлом – главнокомандующий Красным флотом, старший брат адмирала Михаила Андреевича Беренса…
Анастасия Александровна:
– Что поражает, так это то, почему братья не встретились? Михаил Андреевич, который командовал Эскадрой, и Евгений Андреевич, который вступил на службу Ленина и Троцкого…
Анастасия Александровна:
– Французское правительство взяло подписи у пяти членов советской комиссии…
Фотографии русских кораблей. Голос:
– Никаких контактов с русскими, у которых забирают корабли…
Фотографии Михаила и Евгения Беренса. Голос:
– Братья! По разные стороны баррикад! Казалось, они должны были встретиться… Но не встретились… Переговоры по существу провалились…
Анастасия Александровна:
– И вы знаете, эти корабли сразу увели французы в Арсенал…
Фотографии кораблей. Голос Анастасии Александровны:
– Это последнее пристанище нашей Русской Императорской эскадры……..
Озеро Бизерта. Анастасия Александровна сидит на берегу озера:
– Сюда, именно сюда увели корабли Русской эскадры…
Голос Анастасии Александровны:
– И больше русские офицеры своих кораблей не видели…
Озеро. Анастасия Александровна:
– Мы были беженцы! Это все говорит!
Фотографии русских офицеров в штатском. Голос:
– Они сняли морскую форму: адмиралы, капитаны всех рангов… Бог весть где в Африки останутся они по-прежнему московскими и калужскими, тверскими и тульскими, новгородскими и самарскими. Русскими!
Анастасия Александровна:
– У многих было это чувство, что они ответственны и что они люди, которым что-то… завещано…
Фотография мамы Анастасии Александровны. Голос Анастасии Александровны:
– Я помню, как мама перенесла с достоинством разлуку со своей страной. Как она позже скажет: «Потерявши голову, по волосам не плачут! А мы потеряли Родину! Так что жаловаться не приходится!»
Вид Бизерты. Голос:
– Корабли ушли… Надо было искать жилье, работу, укореняться в Бизерте, в Тунисе…
Анастасия Александровна:
– Рыков, капитан второго ранга, просил, чтобы работу ему дали хоть на каком-нибудь катере, буксире маленьком…
Фотографии русских. Голос:
– Не имея гражданства, русские работали землемерами, – жеометр по-французски, – строили дороги, прошагали тунисскую землю вдоль и поперек…
Фотографии русских, работающих в Тунисе. Анастасия Александровна:
– И даже вот говорили, что если вы видите палатку, то лучше бы знать вам русский язык, потому что это наверняка кто-то из них - русский... Мой дорогой Михаил Андреевич Беренс строчил на машинке сумочки дамские из кусков кожи…
Фото Михаила Андреевича Беренса. Голос Анастасии Александровны:
– Не приняв французского гражданства, он лишился работы… Папа делал шлюпки на продажу, рамки, модели кораблей… Вот эта модель, это французский корабль, это он сделал. Как-то он сделал ходули, так вся улица, все дети на этих ходулях ходили…
Тунисские дети. Анастасия Александровна:
– Он умел все делать своими руками, но что он не умел, так брать за это деньги…
Виды Бизерты. Анастасия Александровна:
– Мы, дети, пошли уже во французские школы. И мама говорила: «Мне не стыдно идти в чужой дом прислугой работать для того, чтобы мои дети могли учиться…»
Виды Бизерты. Фотографии молодой Анастасии. Голос Анастасии Александровны:
– Я уже начала зарабатывать частными уроками. Наши подруги из французской школы ходили на цветочную прогулку. Все барышни, красиво одетые, гуляли по воскресеньям, ходили там прогуливаться… А нас в это время приводили в церковь. Батюшка жил в этой квартире. Одна комната была для церковной службы, где я читала «Часы» по-славянски. И еще я занималась кадилом, вовремя его разводила, уголь… во дворе, и я подавала батюшке, когда нужно…. А когда батюшка был мной недоволен, то он говорил на «вы» и в нос:
– Почему это у вас кадило керосином воняет?
А это я его поскорее развести, понимаете…
Анастасия Александровна:
– Конечно, я теперь понимаю, что и отец, и мать раньше умерли, раньше срока, потому что они работали! Мама как вол работала! Я помню, как она, стирая холодной водой, в каком-то…, чан большой, деревянная доска, и течет эта холодная мыльная вода. А она еще поет… и говорит стихи Никитина:
« Эх ты, Русь моя, Русь державная, моя Родина православная!»
Общий вид Церкви Александра Невского в Бизерте. Голос читает надпись на Храме:
– «Блаженны изгнаны правды ради, яко тех есть Царство Небесное».
Внутри Церкви. Голос Анастасии Александровны:
– В начале тридцатых годов пришла мысль построить этот Храм… в память Эскадры…
Роспись купола внутри Церкви. В Храм входит Анастасия Александровна и говорит:
– Собирали деньги…Конечно, в первую очередь, эмигранты давали. Но и французы давали, и тунисцы. И все делалось своими руками….
Анастасия Александровна:
– Как назвать этот Храм? Все мы страдали, зная, как стирается память о тех, которые защищали Россию веками… Сразу пришла мысль об Александре Невском…
Виды Церкви. Голос:
– И Храм в Бизерте был освящен во имя князя Александра Невского.
Иконы церкви. Анастасия Александровна:
– И вот здесь, как раз за иконой Александра Невского был хор. И много людей пело, и моя мама пела здесь. Ну, она с детских лет пела в церковном хоре, и как пишет Блок:
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, потерявших радость свою…
На экране – названия русских военных кораблей, высеченные на мраморной доске Храма. Анастасия Александровна:
– Вы знаете, самая дорогая доска – вот эта, мраморная, на которой – имена кораблей, пришедших в Бизерту…
Названия кораблей. Голос:
– Имена кораблей, будто потопленных в бою, выстроены как в вечном походе. За каждым из этих названий – героические страницы истории российского флота…
Андреевский флаг. Мраморная доска с фамилией Беренса. Голос:
– Память о контр-адмирале Михаиле Андреевиче Беренсе всегда будет жить под этими сводами…
Мраморная доска с фамилией Манштейна. Голос:
– Командир «Жаркого», старший лейтенант Александр Сергеевич Манштейн, отец Анастасии Александровны, был последним из русских офицеров, кого отпевали в Бизертской церкви. Шел 1964 год…
Икона «Тайная вечеря». Анастасия Александровна:
– «Тайная вечеря», которую нарисовала мадам Чепега. Когда приезжал один митрополит, я показала ему эту икону и говорю: «Александра Эрнестовна рисовала «Тайную Вечерю»!» А он сказал что-то вроде того, что у да Винчи, Леонардо да Винчи лучше вышло. Я, что может быть, не по-христиански, сказала:
«Но у нас не было времени так долго ждать. Нам надо было молиться вовремя!»
Анастасия Александровна:
– С шестидесятых годов я одна не могла содержать семью священника. И было тридцать лет перехода пустыни! Так вот, я могу сказать, что помогали все! И у меня… лучше всего… мои три самые большие приятельницы в Бизерте: туниска – мусульманка, две француженки, из которых одна – католичка, а другая – протестантка… За все усилия я так благодарна! И приходил католический священник, и католические монашенки, которые до сих пор здесь живут. И приходили и американцы, и немцы, и голландцы, чтобы показать, что Церковь служит, что Церковь живет!
Шкатулка в Храме. Голос:
– В этой шкатулке – горсть севастопольской земли, взятой у стен Владимирского Собора. Земля севастопольская, обетованная!
Церковь. Памятник морякам на кладбище Бизерты. Голос читает надпись:
– В память о моряках Русской эскадры и всех российских людях, покоящихся в тунисской земле…
Памятник и кладбище в Бизерте. Анастасия и Элла идут по кладбищу. Могила Александра Манштейна. Цветущая мимоза склонилась над ней. Анастасия Александровна:
– Я знаю, что я хотела бы вам показать. То , что я пережила за всю жизнь в Бизерте, места, куда я с удовольствием до сих пор попадаю, когда есть возможность, чтобы меня подвезли… Это побережье!
Белый мыс. Голос:
– Белый Мыс! Самая северная точка африканского континента!
Анастасия. Ее голос:
– Белый мыс! На этом самом месте маленькая девочка закричала туда, севернее: «Я люблю тебя, Россия!»
Голос:
– Долгих семьдесят лет ждали здесь, когда услышит их Россия…
Анастасия Александровна:
– В измерениях времени семьдесят лет – это ничто! Поэтому наше поколение знало: такая страна, такая цивилизация тысячелетняя, с такими качествами русского народа не может погибнуть!
Море. Звучит аккеордеон. Голос:
– Русская молодежь на тунисских пляжах…
Грустная музыка. Голос:
– Словно выброшенная на африканский берег после кораблекрушения…
Фотографии русских на морском берегу. Анастасия Александровна:
– Вот мальчик сидит, это Коля Юргенс, который стал во время войны военным летчиком и пропал… без вести… И он никогда не вернулся из какого-то рейда….
Анастасия Александровна:
– Я родилась в двенадцатом году…(Она смотрит на свое фото) Тогда мне было лет восемнадцать… Потому что я помню, я уже ходила на бал. Это было бальное платье. Оркестр играл все танцы. А у нас они преподавались в прогимназии «Георгия Победоносца». И мы учились танцевать: вальс, шатон, падекатр, падепатинер, падеспань. Я очень любила краковяк! «Танцевала рыба с раком и петрушка с пастернаком!» Мы дети так пели!» Столько живости, столько изящества! Мы не дошли до мазурки. И я всю жизнь… где-то… жалела, что я не умею танцевать мазурку… И вот в большом зале Сосьете францэз, под этим светом, под люстрами, прекрасно танцевать! Это был первый мой бал! Как Наташа стоит и думает, пригласит или не пригласит…
Анастасия Александровна смотрит на другие фотографии:
– А это мой муж, тогда он еще не был моим мужем. Ширинский! Из Ширинских – мусульман в Крыму. Он стал очень хорошим техником по починке всех электрических вещей. Так что он открыл свою… такую маленькую… для починок… ателье, в котором он чинил в Бизерте электрические вещи…
Настя и ее муж. Ослик. Арабская музыка. Дети. Виды Бизерты. Анастасия Александровна:
– Я здесь 87 лет! В Тунисе! У Туроверова написано: «Напряглись!» Чтоб не стонать! У меня не было русского гражданства, русского паспорта. Я тоже не брала никакой другой и не просила. Я ждала, когда оно придет... Так же, как и мои родители…
Анастасия Александровна рассматривает семейные фото:
– В тридцать шестом, а может быть, в начале тридцать седьмого года… Это Сережа и я… И это Сережа…
На экране – Сережа, сын Анастасии Александровны:
– Ну, я остался с мамой в Бизерте. Сестры поехали продолжать учение во Францию, а я до сих пор с мамой здесь, в этом доме. Тот же самый дом, где мы поселились в году тридцать восьмом, кажется… Мне было два года тогда… И с тех пор я здесь…
Дом Анастасии Александровны. Анастасия Александровна в своей комнате:
– Я этот дом снимаю с 38 года и каждый месяц за него плачу, регулярно, и каждый год плата поднимается на 5 процентов.
Предметы в комнате Анастасии Александровны. Голос:
– Есть такое слово – неф. Кстати, во французском языке, оно по древней традиции восходит к латинскому слову «navis», означающему одновременно и корабль, и дом... Дом Анастасии Александровны и есть корабль, русский корабль, вопреки всему уцелевший в бурях! Комната – каюта!
Анастасия Александровна:
– Я знаю, откуда тот стул, откуда эти стулья… А этот - я не знаю, откуда он…
Предметы в комнате. Голос:
– Здесь многое когда-то испытало на себе морскую качку, упругость ветра, напоминает о прежних временах, о папином миноносце «Жаркий»…
Анастасия Александровна:
– С эвакуации Одессы… икона была у папы на «Жарком», в его каюте. Папа ее спас из тонувшей баржи… Если посмотреть, видны… остались вокруг головы отверстия от гвоздей. Это был прибит, наверное, золотой венчик… Он сорван! И с тех пор она висела в нашем доме всегда! Я даже под лампадкой иногда кончала свои уроки, потому что мама хотела, чтоб я ложилась спать. Я делал вид, что ложилась, а потом перед лампадкой что-то доучивала… А потом эта икона уже в этот дом попала в тридцать восьмом году…
В ноябре сорок второго года Бизерту эвакуировали. Здесь немцы и итальянцы были до мая сорок третьего года. И квартира была нараспашку, и выбиты стекла, и ставень не было, двери не закрывались… И икону никто не тронул! Она так и осталась висеть! Многое пропало, но икону не тронули!
Военная хроника. Анастасия Александровна:
– Мы уже переживали войну с тридцать девятого года… Здесь Бизерту страшно бомбардировали. Во-первых, в сороковом году бомбардировали итальянцы, в сорок втором году – бомбардировали американцы. Даже в мой дом снаряд, который где-то прошел….
Сережа вспоминает:
– Помню, мне петуха подарили, он гулял здесь, в этом саду, направо-налево, как все петухи. И помню все эти взрывы: бум-бам! И я сказал: «Если эти дураки будут продолжать, то они убьют моего петуха!» Земля подрожала, так что мы думали, что и дом на нас свалится… Но я не так боялся, потому что мама наша привыкла не бояться!
Хроника войны. Сережа:
– Дон-дон-дон! «L’Allemagne a capitulé! L’Allemagne a capitulé!» Да, я это отлично помню… А я не понимал это слово, я спросил у мамы, это что значит: «капитюле»…
Кинохроника. Голос:
– Кончалась война. Толпы ликующих по случаю изгнания гитлеровцев. В Тунис входят американцы… Среди тех, кто приветствует победителей, есть и русские, кто остался жив! Многие погибли!
Черная мраморная доска с именами русских, погибших во время Второй мировой войны:
ВЪЧНАЯ ПАМЯТЬ
ФЕДОРОВЪ КИРИЛЛЪ
ЮРГЕНСЪ НИКОЛАЙ
ГРУНЕНКОВЪ МИХАИЛЪ
АЛЕКСАНДРОВЪ НИКОЛАЙ
ШАРОВЪ КИРИЛЛЪ
ХАРЛАМОВЪ ГЕОРГIЙ
Русская колонiя Тунизiи своимъ сынамъ, павшимъ на поле брани
1939 -1945
Храм Воскресения Христова. Другая черная доска с надписью:
ПАМЯТИ СОВЕТСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ, ПОГИБШИХ ВО ВТОРУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ В ТУНИСЕ И ЛИВИИ
ПОСОЛЬСТВО РОССИИ В ТУНИСЕ
Голос:
– Двадцать тысяч наших соотечественников томились в плену в Тунисе, в немецких концлагерях. В память о них служат панихиды в Храме Воскресения Христова в столице страны, городе Тунис. Здесь же, в столице, – могила последнего командующего Эскадры, контр-адмирала Михаила Андреевича Беренса.
Фотография Татьяны, дочери Анастасии Александровны, с мужем и детьми. Книжка с рисунками. Анастасия Александровна:
– Когда старшему внуку было шесть лет, а младшему – четыре года, у меня была только маленькая машинка, пишущая, и я могла рассказать, как мы грузились на корабли и дошли до Бизерты. А рисовал то, что я рассказывала, брат моего мужа, вот этот добряк большой, Ширинский Сефер. И он нарисовал Бусю, которая была у нас в Ревеле, потом доехала до Рубежного, потом – Новороссийск, Севастополь, буря на Черном море, Константинополь, потом – Бизерта, и уже умерла на «Георгии Победоносце» в Бизерте. Потом был Бобби, потом Танин жених подарил маленького таксу Дези. После Дези был Топси. После боксера Топси была Бонни, а после – Долли, который уже слопал колбасу!
Анастасия Александровна:
– Когда высадились немцы, папа был в городе на границе с Алжирией, откуда шли американцы… Папа сел на велосипед, взял свою собачку Бобика и поехал, а фронт вдоль Меджез эль Баба, границы, держали американцы. И он со своим паспортом русского эмигранта, но с фамилией Манштейн… Ему не пришло в голову, что он – русский для немцев. Это он может быть русским! И едет из американских линий, понимаете? А для тех, которые его пропускали, фамилию Манштейн они хорошо знали, что это был немец, который в России против союзников! А папа очень спокойненько ехал и приезжает домой. Мы ахнули здесь, а он, очень веселый, говорит: «Я показывал – Бобби едет!» А солдаты: «Здравствуй, Бобби!» А потом немцы: «Здравствуй, Бобби!» Как он замечательно смог доехать!
В саду Гилен Вернис: Дочери Анастасии Александровны Таня и Тамара. Анастасия Александровна:
– Когда приезжали важные визитеры, как будущий император японский, также и король Альфонс Тринадцатый Испанский, они были приняты французским мэром, месье Вернис, в этом доме. И месье Вернис – я его знала. Наши дети познакомились в школе, мои дети Тамара и Таня и дети месье Вернис.
Анастасия Александровна с дочерьми. Голос:
– Но сегодня здесь прием в часть приезда дочерей Анастасии Александровны, Тани и Тамары.
Тамара улыбается:
– И каждый год вернулася сюда на лето и теперь нахожу бывших друг из лицея и много кого можно встретить… из будущего…
– В смысле, из прошлого?
– Да, из прошлого. Я перепутала!
– Вы уже француженка?
– Да, все-таки я там уже… больше, сколько живу уже, пятьдесят лет, можно сказать…
Фотография дочерей. Анастасия Александровна:
– Тамара родилась в сороковом, а Таня – в тысяча девятьсот сорок седьмом…
Татьяна:
– Я здесь родилась! И мне нужно каждый лет приехать, месяц или даже меньше. Но мне нужно абсолютно приехать, потому что здесь чувства совсем разные. Это теперь арабская страна, воздух и теплота – все по другому, и мне нужно этот…, по-французски сказать, «le bain». И конечно, мама здесь, значит, мама! И много друзей!
В саду внуки и правнуки. Голос:
– Приехали в гости внуки и правнуки…
Анастасия Александровна:
– У дочки Тани два внука, это мои внуки, очень хорошие внуки!
Жорж с детьми. Голос:
– Старший внук Жорж …
Анастасия Александровна:
– У старшего два сына… Жорж, как и отец Георгий, а младшего зовут Ромео.
Стефан с дочкой. Голос:
– Младший внук Стефан…
Анастасия Александровна:
– У младшего вот маленькая дочка Аннушка!
Аннушка на руках Анастасии Александровны. Голос:
– Общая любимица! Долгожданная Аннушка!
Жорж с женой и детьми:
– Она мне рассказала об Истории России, о революции, об истории кораблей, о жизни на кораблях, на «Георгии Победоносце». Вы знаете, я ездил в Россию с бабушкой один раз!
Анастасия Александровна смотрит свои переводы романсов и напевает на французском:
– Je revenais chez moi, l’âme chavirée de joie... Par un bonheur…
Виктор Петрович переводит:
– Я ехала домой, душа была полна…
Татьяна поет:
– Je revenais chez moi, l’âme chavirée de joie...
Анастасия Александровна:
– Я папе говорила: «Папа, ты поешь это совершенно неправильно. А он мне говорил: « Какая важность! Зато с выражением!» И я помню: «Deux guitares derrière les murs…» – это я перевела! – chantaient la detresse… tout mo name est plein de toi… И здесь было «ля» опять…
Татьяна разучивает песню и поет:
– …par un bonheur tout neuf, difficile à comprendre…
Анастасия Александровна поет:
– Очи черные, очи жгучие, очи страстные и прекрасные, как люблю я вас…
Татьяна снова поет:
– …par un bonheur tout neuf, difficile à comprendre…
Долли начинает лаять. Анастасия Александровна пытается ее успокоить:
– Долли, Долли!
Долли убегает. Анастасия Александровна:
– А вот эта палка! Это мне мэр Парижа подарил! Такие высшие знакомства!
Анастасия Александровна и Татьяна с Бертраном Деланоэ. Виктор Петрович:
– И вот мэр Парижа, Бертран Деланоэ, в гостях у Анастасии Александровны…
Бертран Делано говорит по-французски, Виктор Петрович переводит:
– Моя мама была ее подругой. И наши семьи были очень близки!
Анастасия Александровна:
– Теперь, когда Бертран и его брат потеряли своих родителей, все-таки я остаюсь здесь, в том же доме, в этой же старой обстановке, в этой Бизерте, которая – leur pays, le pays de leur enfance – это страна их детства!
Бертран Деланоэ. Виктор Петрович переводит:
– Она меня упрекала, что я был немного мечтателем на уроках, и что я предпочитал витать в облаках, далеко от математики…
…Я узнал русскую душу и русскую историю благодаря русским, которых встретил в Бизерте. И лучше всего я знал Ширинских. И когда я встретился с Путиным, я мог сказать, что для меня русская душа раскрылась благодаря этим русским, которые с флотом пришли в Бизерту…
…Когда я впервые приехал в Санкт-Петербург в качестве мэра Парижа, то, прогуливаясь вдоль Невы, я увидел на здании Адмиралтейства флаг с Андреевским крестом. И я позвонил Мадам Ширинской! Столько всего хотелось рассказать по телефону!
…Завет Анастасии Манштейн-Ширинской – делать упор на культуру! И всегда ценить культуру, ценить то, что делает нас более интеллигентными и благородными! Культура – это прекрасный мост между русскими и французами!
Анастасия Александровна:
– Бертран – очень верный друг! Он говорит: «Все-таки так… для мэра Парижа, может быть, не совсем корректно», что он был в такой тельняшке. Я ему говорю: «Да, но вы здесь тоже не сидите в официальных креслах. Вы во всей моей старой мебели!» Которой… даже неизвестно, ведь это был стул с какого-то корабля…
Раздается молитва муэдзина. Анастасия Александровна с уважением:
– Это… это мечеть! Мечеть!
Анастасия Александровна:
– Очень люблю Бизерту! Мы приняты людьми, который любят мир, которые гостеприимны. Этот народ может быть шумный, знаете, на улицах разговаривают, можно подумать, что кто-то бранится, а посмотришь, они рассмеются и расходятся…
Анастасия по телефону разговаривает на французском с кем-то об улице Кюри, на которой она живет, и добавляет по-русски:
– Если вы будете спрашивать по городу, где улица Кюри, – а Кюри был большой ученый! – то больше половины не знает, кто такой Кюри. Но что я была их учительницей, они знают!
И мы спросили мнение жителей Бизерты. Вот что они сказали:
– Я хорошо знаю мадам Ширински, она очень вежлива и любезна с нами.
– Мадам Ширински – наш лучший преподаватель математики, и я ее обожаю.
– Это очень уважаемая женщина, уважаемая всеми.
– Все о ней говорят о ней только хорошее.
– Я ее не знаю, но я всегда слышал о ней только добрые слова, что она хорошая учительница. Она хорошо известна в Бизерте.
– Почти все учились у нее. Мадам Ширински очень популярна в Бизерте.
– Она наш лучший преподаватель. Она была строгой.
– Мадам Ширинский – она стала тунисской. И о тех русских, которые жили здесь, в Бизерте, у нас очень хорошая память. Как и о мадам Ширински.
– Я не был ее учеником, но я ее хорошо знаю…
Moncef Ben Gharbia, мэр Бизерты:
– Между Мадам Ширинская и Бизертой – любовный роман, который длится почти целый век.
Аптекарь:
– Она была моим преподавателем математики. Мы соседи, и мы стараемся помогать ей. Мы купили ее книгу про историю русской Эскадры.
Fethi Issioui, директор департамента туризма Бизерты:
– Действительно, все ее ученики стали высокопоставленными кадровыми работниками. Среди них – высшие кадры страны, депутаты, директора банка, и все, кто был знаком с ней, хранят о ней добрую память. Она – наш символ!
Дети на вопрос на французском: «Qui connait Madame Chirinski?» поднимают руки, звучат ответы «Oui! Moi!» - «Да! Я!» Дети поют русскую мелодию «Калинка»! Голос:
– Здорово! Для них «Калинка» – знак равенства – Анастасия!
На экране - празднование дня рождения Анастасии Александровны. Голос:
– Встреча с учениками! Анастасия Александровна учила еще их отцов и дедов. Она здесь – живая легенда нескольких поколений!
Анастасия Александровна:
– Мне до сих пор говорят, а что бы вы… вернулись бы в Россию? Я говорю: «Теперь бы? Если мне было бы тридцать лет меньше!» А то я не могу, понимаете, переходить из одной комнаты в другую, здесь кто-то мне дает… под руку ведут меня. А было бы мне тридцать лет меньше, я бы вернулась! Мне говорят: «А что бы вы делали?» Я говорю: «Что бы делала? То, что мы делали здесь, не имея прав! Мы крепились!»
Элеонора Иванова:
– Я приехала просто от всей души помочь. Анастасия Александровна много видела, хочет поделиться, хочет рассказать о том, что случилось, не пряча правду. Которая очень хотела вернуть… на круги своя… исковерканную историю…
Анастасия Александровна:
– Все будет холодное: и борщ, и пирожки! Пирожки с картошкой! Мы с Эллой вчера лепили!
Голос:
– Итак, русские пирожки…
Наташа Соланж Себаг:
– Пирожки и борщ!
Элеонора:
– Анастасии Александровне, человеку сугубо непьющему, продолжают везти из России водку. Я смеюсь по этому поводу и говорю: «А воробушек-то не пьет!» Но продолжают везти водку… Но в России народ может не только водку пить!
Вечерняя Бизерта. Виды города. Книга Анастасии Александровны на французском языке. Анастасия Александровна:
– Я хочу сказать спасибо моим учительницам-француженкам, которые меня научили писать по-французски. Потому что смогла и по-французски книжку написать. А здесь картина «Эвакуация Севастополя»…
На экране – книга Анастасии Александровны на французском и русском языках. Голос:
– «Бизерта. Последняя стоянка», книга воспоминаний Анастасии Александровны на французском и на русском языках выдержала уже несколько изданий и награждена Литературной премией Александр Невский.
Татьяна:
– Конечно, это трагедия, что уехали так от страны. Но она вам никогда не скажет, что детство было трагедией. Она счастливая была!
Моряки и офицеры военного русского корабля «Перекоп» в Бизерте. Музыка! Голос:
– И когда сегодня в Бизерту входят корабли под Андреевским флагом, Анастасия Александровна у моряков – самый почетный гость!
Праздник на корабле «Перекоп»! Голоса: «Бабу!» Анастасия Александровна:
– Гардемарины сзади держали, другие шли впереди, и я могла летать над «Перекопом»! И такой оркестр играл!
Ночная Бизерта. Музыка!
Море. Церемония возложения венков на кладбище Бизерты. Андреевский флаг. Команда: «Смирно!» Лица гардемаринов и офицеров. Анастасия Александровна около памятника русским морякам. Слова Николая Рыжих об Эскадре:
– Сегодня Анастасия Александровна Ширинская присутствует на этом волнующем событии. Флаг эскадренного миносца «Жаркий» в 1996 году был передан делегацией Санкт-Петербурга, отреставрирован художниками Русского музея и размещен у могилы Кутузова в Казанском соборе. Мы помним эту Эскадру, эскадру державную, несломленную, славную, ушедшую в поход на века…
Анастасия Александровна:
– Корабли специально заходят в Бизерту, чтобы положить цветы на их могилы…, и я…, и перед их могилами проходят маршем под древние русские напевы с Андреевским стягом!
Звучит марш «СЛАВЯНКА». Анастасия Александровна с морскими офицерами. Андреевский флаг в церкви. Церковь, освещенная лучами солнца.
Анастасия Александровна:
– Печальное 29 октября 24 года… Команда «На флаг и гюйс!»… и через…, через минуту…
Она не может больше говорить… Звучит грустная музыка. Часы остановились на 17. 25. Фотографии моряков и офицеров Эскадры…
Анастасия Александровна:
– Родители наши каждый год поднимали бокалы: « На будущий год – в России!» – и так ждали годами, так и умирали с достоинством…
Фотографии моряков и офицеров Эскадры. Анастасия Александровна:
– До конца эти люди хотели нам передать русскую культуру! И вот это, может быть, самое утешительное то… в этой трагедии, то, что они передали эту культуру! Они передали! Поэтому каждый из нас, кто может что-то сохранить и передать, тот обязан это сделать!
И вот, когда я осталась одна, из тех, которые пришли сюда. Дожив до 95 лет, сохранив память – мне это было дано для чего? Чтобы я сидела и скучала? Нет!
Цветет жасмин. Анастасия Александровна:
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И роса, и полуденный зной...
День придет – Господь сына блудного спросит:
«Был ли счастлив ты в жизни земной?»
Цветущая природа. Голос Анастасии Александровны:
– Я перечувствовала такую поэзию Бунина, которая соответствует всей моей жизни! Надо уметь в самых простых вещах чувствовать этот дар жизненный, что вам дано!
Анастасия Александровна на набережной Бизерты. Голос:
– Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн – свидетель и летописец отшумевших времен.
Анастасия Александровна:
– Одно только не говорите: «Бабушка устанет». Бабушка никогда не устанет! Я всю жизнь… Мне пришлось очень много работать!
Музыка. Анастасия Александровна стоит у дверей своего дома. Машет нам рукой на прощание….
Картина «Исход» Дмитрия Белюкина: переполненный корабль, русские покидают Севастополь…
Наплыв – морские волны.
Появляются титры:
Автор сценария и оператор Николай Сологубовский
Режиссер Виктор Лисакович
Композитор Евгений Ширяев
Монтаж Александр Кузьмин
Дикторский текст Виктор Листов
Редактор Долорес Мелконян
Продюсеры Левон Манасян, Долорес Мелконян
Благодарим за помощь в организации съемок и предоставленные материалы:
Народного художника России Дмитрия Белюкина
Александра Плотто (Париж)
Мэра Парижа Бертрана Деланоэ
Мэра Бизерты Монсефа Бен Гарбия
Директора Департамента туризма Бизерты Фетхи Иссуи
Наташу Соланж Себаг (Париж)
Элеонору Иванову и группу компаний СМ Квадрат
Журналиста Сергея Филатова
Посольство России в Тунисе
Государственный архив кинофотодокументов России
Киностудию RIVES PRODUCTIONS (Тунис)
Музей вооруженных сил России (Москва)
Центральный Военно-морской музей (Санкт-Петербург)
Туристическое агентство СВЕЕТА ТРЕВЕЛ (Москва)
Офицеров и матросов корабля ВМФ России «Перекоп»
Курсантов Морского корпуса Петра Великого Санкт-Петербургского Военно-морского института и лично Николая Рыжих
ЭЛЕГИЯ 2008
  |
