Тунисец и француз, родившийся в Петербурге: русский художник Александр Рубцов

Публикую также статью  Н.Гадалиной,  опубликованную в  2003 году в журнале «Нева».

Уникальная судьба и разностороннее творчество Александра Александровича Рубцова, живописца, графика и публициста, с 1914 года работавшего в Тунисе и в 1924 году ставшего гражданином Франции, практически неизвестны российским любителям искусства и даже искусствоведам¹. В Тунисе и во Франции, где художник был признан при жизни и не забыт до сих пор, изучение его искусства имеет более чем полувековую традицию. О Рубцове написан ряд монографий, которые вместе с искусствоведческой литературой, затрагивающей его имя в контексте той или иной проблематики, составляют внушительную библиографию². Сегодня произведения художника находятся в нескольких французских музеях, собраниях тунисских и французских коллекционеров, муниципалитете г. Туниса. Одна из наиболее крупных коллекций работ мастера принадлежит Художественной ассоциации Александра Рубцова во Франции, с 1980 года занимающейся популяризацией его творчества³. Автору этих строк довелось увидеть огромные, до 2×3 м, работы Рубцова, украшающие интерьеры посольства Франции в Тунисе. Это изысканно-красивые и тонкие по живописи, что необычно для полотен столь большого размера, пейзажи г. Туниса и его окрестностей — небольшого городка Сиди-бу-Саида, который художник считал прекраснейшим местом на свете, и руин знаменитого Карфагена. Своей яркой декоративностью впечатляют небольшие портреты бедуинской девочки и молодой арабской женщины, находящиеся в загородной резиденции французского посла, расположенной в одном из пригородов тунисской столицы — Ла Марсе.

Будущий художник, появившийся на свет 24 января 1884 года в Петербурге, был незаконным сыном Евгении Рубцовой, дочери потомственного почетного гражданина Александра Ивановича Рубцова. Только в 1897 году высочайшим повелением мальчику было разрешено принять фамилию матери и отчество Александрович. С 1898 по 1904 Рубцов обучался в 8-й санкт-петербургской гимназии, которую окончил с серебряной медалью. В гимназическом аттестате особо отмечены его успехи в русской литературе. Большое участие в воспитании Александра принимали его крестная мать — художница Екатерина Карловна Вахтер, и ее муж, профессор Академии художеств Ян Францевич Ционглинский. Блестящий академический педагог, Ционглинский был также известен как один из первых русских импрессионистов, заядлый путешественник, любитель экзотических стран. Вместе с четой Ционглинских юный Рубцов путешествовал по России и Европе. Впервые будущий художник-ориенталист ощутил очарование Востока еще в 16-летнем возрасте, когда он провел месяц в Крыму. Вероятно, именно Ционглинскому Рубцов обязан выбором творческой профессии и серьезной технической подготовкой, определившей его блестящие результаты при поступлении в Академию художеств (Рубцов оказался первым в списке зачисленных в 1904 году). В Академии будущий художник занимался под руководством того же Ционглинского. Ему довелось также обучаться рисунку у одного из столпов академического рисования — П. П. Чистякова, выучившего несколько поколений русских художников конца XIX— начала XX веков. В 1906 году Рубцов был определен в мастерскую профессора Д. Н. Кардовского, где занимался вместе с известными впоследствии русскими художниками Василием Шухаевым и Александром Яковлевым. В те годы Академия уже не была прежней: учащимся предоставлялась большая свобода, использовавшаяся ими для восприятия новой французской живописи и экспериментов русских авангардистов. Подобно многим молодым художникам, Рубцов увлекается искусством, весьма далеким от академизма, он входит в группу “Треугольник” и участвует в организованных ей выставках “Импрессионисты”. Художники, объединявшиеся вокруг Николая Кульбина и называвшие себя импрессионистами, ориентировались в большей степени на искусство французского постимпрессионизма и символизма. Однако, в отличие, например, от своего однокашника Павла Филонова, будущего основателя аналитической живописи, Рубцов не собирается порывать с Академией — вероятно, из-за семейной близости к ней и определенных карьерных планов, которые начали успешно осуществляться. Блестяще закончив обучение в Академии художеств в 1912 году, Рубцов получает право на четырехлетнюю пенсионерскую поездку за границу. Он отправляется в путешествие по Европе. В 1913 году он посещает Англию, Испанию, Францию, Германию, Швейцарию. Тогда же состоялась его первая встреча с Африкой. “Из Испании — из Сádiz я переехал на кораблике в Африку — в Марокко, в Tanger. Там я наткнулся на такое количество живописного материала, что через несколько дней уехал, почти ничего и не написав”, — сообщает художник в своем пенсионерском отчете. В Марокко шла война, и было невозможно проникнуть вглубь страны. Но у художника появилась идея позднее приехать в Африку на более долгий срок. Он возвращается в Европу, но вскоре вынужден прервать путешествие из-за смерти своего отчима и учителя. Ненадолго вернувшись в Петербург в декабре 1913 года, Рубцов организует его посмертную выставку и публикует книгу “Заветы Ционглинского”. Книга состоит из 200 афоризмов, отражающих мировоззрение творческой личности ван-гоговского типа, бескорыстно и безраздельно преданной искусству. Подобные идеалы стали жизненным кредо самого Рубцова.

В начале 1914 года художник покидает Петербург, еще не подозревая, что уезжает навсегда, и 1 апреля прибывает в Тунис, неожиданно ставший его второй родиной. “Я приехал в Тунис всего на несколько месяцев и остаюсь здесь на всю жизнь. Человек предполагает, Бог располагает”, — признавался Рубцов. В Тунисе Рубцов обретает источник вдохновения и находит основные сюжеты своих работ —местные пейзажи, типы, архитектуру. Восприятие экзотической земли как духовной родины было свойственно великим французским мастерам конца XIX века, достаточно вспомнить Гогена, уехавшего в Полинезию, или Ван Гога, увидевшего свою Японию на юге Франции. Да и немало представителей русской культуры, например, Петров-Водкин и Гумилев, искали Индию Духа в Северной Африке. Но помимо этой, психологической причины, существовала и объективная, помешавшая Рубцову вернуться в Россию: первая мировая война. В 1915 году художник поселяется в г. Тунисе, на границе арабской и европейской частей столицы. Квартира-мастерская на улице Аль-Джазира стала его единственным постоянным адресом. По 1917 год включительно он еще состоит в переписке с Академией художеств, посылая туда отчеты и фотографии своих работ. Революционные события в России тяжело подействовали на сознание художника, он отказывается от русского языка, перестает подписывать по-русски свои картины и не общается с прибывшими в Тунис русскими эмигрантами (моряками черноморской эскадры). С 1924 года, когда Рубцову было предоставлено французское гражданство, он называет себя “французом, родившимся в Петербурге”. Волею судеб оказавшись во внешней эмиграции, он предпочел и внутренне эмигрировать от проблем революции, обретя спасение в том, что единственно его занимало —искусстве.

В 1920 году Рубцов впервые участвовал в Тунисском Салоне — ежегодном форуме тунисских художников, представив 122 работы, занявшие целый зал. В том же году он был награжден орденом тунисского бея Нишама эль Ифтихара и провел свою первую персональную выставку в галерее Goupil в Лондоне. В 1923 году художник участвует в создании Центра искусств в Тунисе. В 1924 году он был награжден орденом Французской академии художеств. В 1920–40-е годы Рубцов ежегодно выставляет свои работы в многочисленных французских и тунисских Салонах, организует несколько персональных выставок в Париже и в Тунисе. Художник также много путешествует по Тунису, другим странам Магриба, Европе и Малой Азии. В 1937 году он принимает участие во Всемирной выставке в Париже и в Выставке выпускников Петербургской академии художеств в Белграде. В 1940-е годы Рубцов пишет монументальные полотна для украшения интерьеров общественных зданий в г. Тунисе, выпускает альбом зарисовок “Улицы Туниса”, выполняет эскизы тунисских почтовых марок.

Практически все творчество Рубцова посвящено Тунису. Он оказался первым художником, создавшим многогранный образ уходящего в прошлое старого Туниса в живописи и графике. Друг Рубцова Пьер Дюма заметил, как необыкновенно повезло Тунису, что приезжий из далекой России запечатлел то, что сохранялось тысячелетиями, именно в момент его исчезновения под натиском европейской цивилизации. Поныне в Тунисе Рубцова чтут не только за эстетические качества его работ, но и как хроникера и этнографа, зафиксировавшего старинную архитектуру, виды, уличные сценки, одежду в период, когда фотография еще не получила там широкого распространения.

Ориенталистское по характеру творчество Рубцова было эклектичным по манере. Оно не претерпело существенной эволюции за 35 лет, проведенных в Африке. “Он переходил от одного стиля к другому, туда и обратно, вне хронологической логики, и, несомненно, эта легкость разнообразия манер составляла главную силу его искусства” — отмечает Алия Хамза, автор книги “Александр Рубцов. Тунисский художник”. По признанию художника, стиль каждой работы диктовался ему сюжетом. Диапазон излюбленных Рубцовым творческих манер достаточно широк — от академизма до фовизма. Кубизм, сюрреализм и прочие модернистские течения оставались ему чужды, несмотря на его тесную связь с художественной жизнью Франции и прекрасную осведомленность о событиях мирового искусства. Гротеск и деструкция форм не интересовали художника, так как не служили его основной задаче — адекватно передавать натуру.

Сам Рубцов считал себя главным образом пленэрным мастером. Он ориентировался на французскую постимпрессионистическую традицию и часто использовал технику пуантилизма в своих пейзажах малого формата. Регулярно бывая во Франции, художник признавался, что может работать только в Тунисе из-за особенностей освещения, многочисленные нюансы которого он стремился передать, изображая различные уголки страны (невольно вспоминается Модильяни, который, уехав из родной Италии, не мог работать вне Парижа). За интерес к связанным с проблемами цвета и света живописным задачам ряд французских исследователей называет Рубцова “художником света”.

В своих портретах художник добивался ощущения сходства с натурой, часто уделяя большое внимание декоративному окружению портретируемых. Арабские женщины часто изображаются им на фоне знаменитых кайруанских ковров, которыми славится Тунис. Многочисленные ню Рубцова характеризуются теми же качествами: сходством с натурой и нарядной декоративностью фона. Этнографические же зарисовки часто более академичны по рисунку, а иногда носят характер штудий, фиксирующих любопытные детали.

Рубцов не смотрел на арабскую культуру сверху вниз, с позиции “просвещенного” европейца. Он полагал, что западному человеку, не способному воспринять иную, восточную ментальность, удобнее трактовать арабскую культуру как примитивную, “наивную”. Изучение мусульманского искусства, арабской культуры и их тунисских особенностей, стремление популяризировать их во франкоязычной среде стали органичным дополнением пластического творчества Рубцова. В 1938–1941 художник опубликовал в журнале “Tunisie” ряд статей о Старом Тунисе⁴. Он также иллюстрировал статьи других авторов⁵ того же журнала, близкие по тематике к его собственным, в том числе очерки известного французского писателя, впоследствии Нобелевского лауреата Андре Жида, работавшего в тот период в Тунисе.

Статьи Рубцова написаны простым и легким французским языком, блестящее знание которого проявилось в рассуждениях художника о принципиальных лингвистических различиях французского и арабского. Автор свободно переходит от личных наблюдений к историческим экскурсам, философским размышлениям или культурологическим прогнозам. В статьях отразился сложный характер Рубцова, его независимая и бескомпромиссная художественная позиция.

Художник восстает против традиционных клишированных представлений о красотах Востока. Он утверждает, что картинка, изображающая “миленькую марабу⁶ рядом с одной или несколькими хорошенькими пальмами на фоне синего моря и голубого неба, и …с верблюдом возле марабу”, существует только в сознании людей, никогда не бывавших в Африке. По мнению Рубцова, подлинное очарование Туниса состоит в эфемерных световых переходах и резких цветовых контрастах, а также в непривычных для европейцев запахах, звуках и блюдах.

Повествуя об изменениях, произошедших за четверть века на его глазах, он сокрушается об исчезающей в ходе европеизации неповторимой прелести старого Туниса: традиционных арабских кафе, национальной еврейской и арабской одежде, мистическом свете масляных ламп, освещавших минареты в период Рамадана.

Рассказывает Рубцов и о насыщенной художественной жизни тунисской столицы, возникновении национальной школы станковой живописи. Он утверждал, что Тунисский Салон мог бы стать Большой Выставкой Тунисского Искусства, привлекающей международное внимание. Поразительно, что именно он, отрекшийся от собственной национальной принадлежности и считавший себя французом, рекомендует представителям различных диаспор Туниса не отказываться от национального своеобразия в искусстве. Активный участник творческой жизни поликультурного Туниса, он приложил немало усилий, чтобы сделать ее более яркой и своеобразной.

Рубцов родился и вырос в российской столице. В Тунисе, бывшем в то время далекой арабской провинцией Франции, он был одним из немногих представителей истинно столичной культуры, что определило его вхождение в круги местной художественной элиты и позволило ему стать одной из ключевых фигур тунисского искусства 1920-1940-х годов. Он был другом британского барона д’Эрланже, художника и мецената, известного в Тунисе своими инициативами по охране исторических памятников. Полномочный министр Французской Резиденции Андре Добле был одним из первых ценителей его искусства. О государственном признании искусства Рубцова свидетельствует приобретение правительством Франции и муниципалитетом г. Туниса ряда картин художника и выполнение им больших заказных полотен для украшения интерьеров общественных зданий. В 1947 году на последнюю персональную выставку Рубцова в парижской галерее La Boètie пришел президент Франции Венсан Ориоль, выразивший восхищение его картиной “Арабская женщина”.

Но слава не могла вскружить голову этому художнику, которого современники вспоминают как тихого, скромного человека, со спокойными жестами, чуравшегося светского общества, но не брезговавшего играть с соседями в трик-трак. Его, рафинированного интеллектуала, называвшего себя “французом из Петербурга”, в Тунисе прозвали “Белый русский” — вероятно за светлые волосы, но отнюдь не за политическую принадлежность. Приехав в Африку с далекого севера, Рубцов никогда не надевал пальто, даже в самую холодную, по тунисским меркам, погоду, и почти круглый год купался, кроме самого жаркого времени, когда вода казалась ему чересчур теплой. Он изредка появлялся на раутах интеллектуальной элиты, но немногие переступали порог его жилища. В числе его гостей — всемирно известная танцовщица Айседора Дункан, посетившая мастерскую художника в 1919 году.

Он много работал, весьма критично относясь к своему творчеству, а продавать свои картины не любил и стремился по возможности этого избегать. Его возмущало господствующее в современном мире восприятие искусства как товара: “Есть много художников, которые работают только ради денег… Но разве Веласкес, создавая свои немыслимо утонченные оттенки, находился во власти дум о деньгах? Разве Данте принижал свою “Божественную комедию” до банального коммерческого плана? Разве Бетховен и Дебюсси взвешивали свои звуки на весах грубого торговца?…” Ничто материальное, кроме холстов и красок, не интересовало художника. “Я не имею ничего, кроме моей живописи, моих рисунков, моих кроки, моих этюдов. Из-за кражи в минувшем апреле я лишился своей последней одежды, стало быть, я не имею ничего. Возможно, по этой причине я веду столь счастливую жизнь”, — писал он в своем дневнике.

Александр Рубцов умер от туберкулеза в 1949 году и был похоронен на кладбище Боржель в г.Тунисе. На его надгробии была укреплена бронзовая медаль с рельефным изображением художника, выполненная скульптором Гарибальди. Однако уже много лет назад барельеф был сорван местными хулиганами (или тайными поклонниками), и на могильном камне от него остался лишь след, по форме напоминающий очертания палитры…

Феномен Рубцова интересен сегодня не только из-за его значимости для тунисского искусства и устойчивой традиции изучения художника во Франции. Его творческой индивидуальности, принадлежащей одновременно русской, французской и арабской культурам, было свойственно сочетать противоположные черты. Академическое отношение к натуре соединяется у него с живописными принципами нового французского искусства, утонченность европейского интеллектуала —  с наивностью арабских сюжетов, представление о художестве как профессии — с романтическими идеалами духовной свободы.

Есть надежда, что искусство нашего соотечественника, заслужившее признание в Тунисе и во Франции, скоро станет известным и в России…

¹ Первое русскоязычное искусствоведческое исследование о художнике “Александр Рубцов: русский художник Французского Туниса” принадлежит автору данной статьи и было в 2003 году защищено на Факультете истории искусств Европейского Университета в Санкт-Петербурге в качестве магистерского сочинения.

² Библиографию см. в книгах Dubreucq P. Alexandre Roubtzoff: Une vie en Tunisie. Paris,1996.; Hamza A. Alexandre Roubtzoff. Peintre Tunisien / Preface de P. Boglio. Tunisie, 1994.

³ У Ассоциации есть сайт в Интернете: Association Artistique Alexandre Roubtzoff http:// www.roubtzoff.org.

⁴ Roubtzoff A. Un quart de siècle en Tunisie//Tunisie. 1938. N 86. P. 4–17; Roubtzoff A.Visions colorées des quartiers curieux de Tunis // Tunisie. 1939. N 93. P. 5–10; Roubtzoff A. Maktar, pays de surprises// Tunisie. 1940. N 106. P. 14–19, Roubtzoff A. Réflexion sur les vieilles portes arabes de Tunis //Tunisie. 1941. N 116. P. 14–19 ; Roubtzoff A.L’art musulman en coup d’oeil // Tunisie. 1941. N 117.

⁵ Aumont G.La Tunisie inconnue, ce qu’il y a derrière les tatouages // Tunisie.1939.N95;Labonne A. de La danse du lion ou l’origine de la Boussadia // Tunisie. 1940. N 99 , Gide A. Les souks de Tunis //Tunisie. 1941. N 116. ;Gide A. Sidi Bou Saїd // Tunisie.1942. N 121; Gide A. Le Cimetière de Djellaz // Tunisie. 1942. N 121; Aumont G. Grandeur et décadence des tatouages. // Tunisie. 1942. N 121 ; Aumont G. La Tunisie inconnue, moeurs des nomades // Tunisie. 1942. N 121.

⁶ Марабу — гробница мусульманского отшельника.

И еще одна интересная публикация о  русском  художнике.

РУБЦОВ Александр Александрович.

Roubtzoff A.

http://www.artrz.ru/articles/1804786234/index.htm

24 января 1884 (С.-Петербург) – 26 ноября 1949 (Тунис).

Живописец, график.

Родился в Гаванском бесплатном родильном приюте. Был записан как сын незамужней Евгении Александровны Рубцовой и внук потомственного почетного гражданина Александра Ивановича Рубцова, который стал его крестным отцом (в 1897 высочайшим повелением ему было разрешено принять фамилию матери и отчество Александрович). Воспитывался крестной матерью – художницей Екатериной Карловной Вахтер – и ее мужем – художником Я. Ф. Ционглинским.

В 1893–1898 учился в Рисовальной школе ОПХ, где преподавала Е. К. Вахтер, в 1898–1904 – в 8-й Петербургской гимназии, которую окончил с отличием. В 1904 поступил на живописное отделение ИАХ. Учился у Д. Н. Кардовского и Ционглинского. Недолго входил в группу Н. И. Кульбина «Треугольник», в ее составе участвовал в двух выставках «Импрессионисты» (СПб., 1909; Вильно, 1909/1910).

В 1901 вместе с Вахтер и Ционглинским путешествовал по Европе, посетил Варшаву, Вену, Венецию, Мюнхен. В 1903 впервые побывал в Париже. В 1907 вновь приехал в Париж, где посетил мастерскую О. Родена, останавливался в Венеции и Вене. В 1911 в третий раз побывал в Париже, затем путешествовал по Италии.

В ноябре 1912 получил звание художника по живописи и заграничное пенсионерство за конкурсную картину «Интерьер в стиле Империи», написанную во дворце князя Павла Голицына в Марьино под С.-Петербургом. В 1913 посетил Германию, Швейцарию, Францию, Испанию, Англию и Марокко (Танжер). 26 декабря 1913 ненадолго вернулся в С.-Петербург для устройства посмертной выставки Ционглинского; выпустил книгу «Заветы Ционглинского» (СПб., 1913), в которой опубликовал его высказывания об искусстве. Представил в Совет ИАХ художественные работы и письменный отчет о путешествиях.

В начале 1914 навсегда покинул Россию. 1 апреля 1914 приехал в Тунис. Из-за войны оказался отрезанным от России. Жил в квартире-мастерской на границе арабской и европейской частей г. Туниса (ул. Аль-Джазира, 33). Природа, архитектура и типы Северной Африки стали главной темой его творчества. За годы пенсионерства исполнил около 600 картин и этюдов, несколько альбомов рисунков. До истечения срока пенсионерства состоял в переписке с АХ и регулярно посылал в Петроград фотографии своих картин (22 ноября 1916 пенсионерский сертификат был продлен на 1917 год, но без финансирования).

В 1920 участвовал в первом послевоенном Тунисском салоне, выставил 132 работы, которые заняли отдельный зал (в дальнейшем был постоянным участником салона). В том же году был награжден тунисским орденом Бея Нишама эль Ифтихара и при содействии консула Великобритании в Тунисе г-на Брука провел персональную выставку в галерее Goupil в Лондоне. В 1921 и 1922 персональные выставки прошли в галерее Manuel Frères в Париже. В 1923 участвовал в создании Центра искусств г. Туниса. В 1924 его картина «Арабские ткачихи в Гафсе» была приобретена муниципалитетом Туниса. В том же году был награжден орденом Французской Академии художеств и получил французское гражданство. В последующие годы участвовал в парижских салонах: Осеннем (1922, 1926, 1927), Независимых (1929–1940), Художников-юмористов, Национального общества изящных искусств, Французской Африки. В 1937 получил бронзовую медаль на Международной выставке в Париже, а его картина «Арабская девушка» была приобретена государством.

Неоднократно путешествовал по Тунису, посещал Алжир, Марокко, Турцию, Испанию, Италию, Югославию, Болгарию, Германию, Венгрию, Австрию, Англию, часто бывал во Франции. В 1938–1940 опубликовал серию статей о старом Тунисе в журнале «Tunisie».

В 1940-е написал монументальные полотна для здания Торговой палаты Туниса и здания, в котором теперь находится Посольство Франции. Выпустил альбом зарисовок «Улицы Туниса» (1944) и исполнил рисунки тунисских почтовых марок. Сблизился с семьей Боглио (Boglio), которая в дальнейшем оказывала ему поддержку. В 1947 последний раз побывал во Франции и провел персональную выставку в галерее La Boёtie в Париже.

Умер от туберкулеза во французском госпитале г. Туниса. Похоронен в русской части кладбища Боржель. Участок для могилы куплен Гастоном Боглио, основателем Общества друзей А. Рубцова. В похоронах участвовала художница Н. Маркова, которая навещала его в больнице в последние месяцы. В 1984 в павильоне Trianon des Jardins de Bagatelle в Париже состоялась ретроспективная выставка в связи со 100-летием со дня его рождения. В сентябре 1997 – январе 1998 его выставка «Тунис и Восток» прошла в Музее Paul-Dupuy в Тулузе. Представлен в Музее города Тунис, музее Карнавале в Париже, других государственных и частных собраниях Франции. Основная часть работ принадлежит Художественной ассоциации А. Рубцова во Франции.

При Российском центре науки и культуры в г. Тунисе действует художественная школа им. А. А. Рубцова.

http://www.artrz.ru/articles/1804786234/index.html

Bibliographie

Patrick Dubreucq, Alexandre Roubtzoff (1884-1949). Une vie en Tunisie, éditions ACR, Courbevoie, 1996 (ISBN 2-86770-098-1)

Patrick Dubreucq, Recherche sur la vie et l'œuvre d'Alexandre Roubtzoff (1884-1949), mémoire de maîtrise d'histoire de l'art, Université de Montpellier, Montpellier, 1987.

Pierre Dumas, Roubtzoff, peintre de la lumière. 1884-1949, éditions Privat Toulouse, 1951.

Jacques Gerigny, Roubtzoff et Paris, Société générale d'imprimerie et d'édition, Paris, 1936.

Jalel El Gharbi et Georges Friedenkraft, « Deux suites poétiques autour du tableau d'Alexandre Roubtzoff L'arrivée de M. Daladier à Tunis », dans Jointure, n°91, 2010, pp. 2-22.

Alya Hamza, Alexandre Roubtzoff. Peintre tunisien, éditions de la Méditerranée, Tunis, 1994.

René de Sainte-Marie, Roubtzoff, éditions du Rayonnement, Paris, 1947.

Gérald Schurr, Les Petits maîtres de la peinture, éditions de l'Amateur, Paris, 1981.

Jacques et BINOUS Jamila, Alexandre Roubtzoff et la médina de Tunis, Dunes, Tunis, 2010

http://www.sologubovskiy.ru/articles/1698/