Де Голль!  Гражданин Франции!  Друг России!

Как и другие граждане России, верю и мечтаю, что народы двух великих стран  будут  в Будущем жить в деголлевско-путинской «Европе от Лиссабона до Владивостока».

80 лет назад Франция подписала позорную капитуляцию перед нацистской Германией.

К счастью для Франции, нашелся человек, который объединил патриотов    и  благодаря которому Франция внесла свой неоценимый вклад  в Победу над нацизмом.

У России нет претензий к Генералу, который стал Президентом – Шарль де Голль был великим гражданином Франции, политическим гением и другом Советского Союза.

Но  его наследники  не выучили его уроков…

Франция подписала капитуляцию перед нацистами в том же в Компьенском лесу, более того, в том же самом вагоне, в котором была оформлена капитуляция Германии по итогам Первой мировой войны. Идея ехидного перформанса принадлежала лично Гитлеру, а представлял Третий рейх начальник штаба Верховного командования вермахта Вильгельм Кейтель.

Пять лет спустя стороны вновь поменялись местами. Увидев французского представителя на церемонии подписания Акта о капитуляции Германии, все тот же Кейтель якобы съязвил: «Как, Франции мы тоже проиграли войну?»

«Якобы», потому что нацистский фельдмаршал ничего подобного не говорил. Это миф, укоренившийся в антифранцузской публицистике, чтобы подчеркнуть, что Париж   незаслуженно занимает свое место в числе победителей Второй мировой.  

«Невнятно воевавшая», «быстро сдавшаяся», «неубедительно партизанящая» и т.д. ит.п.  Франция должна была навсегда покинуть ряды великих держав еще в 1945-м, встав вровень, например, с Чехословакией.

 Этого не произошло только по одной причине: в наиболее трудный период французской истории судьба послала вотчине императора Бонапарта гений генерала Де Голля. Нет, не военный гений – военный гений Франции тогда бы уже не помог, но гений политический.

В начале Второй мировой войны он был всего-навсего полковником. К 1940 году получил должность замминистра и чин бригадного генерала, но даже это не было должным образом оформлено. А когда в июне того же года Де Голль срочно вылетел из Бордо в Лондон, протестуя таким образом против начала мирных переговоров с Гитлером, он был в сущности никем – и  он прекрасно это осознавал.

Малоизвестный человек без особых связей.

Военный из сдавшейся врагу страны.

Мятежник, пошедший против правительства.

Но он был еще и тем, кто, по меткому выражению Черчилля, «вывез на самолете честь Франции».

 Генералу сочувствовали, похлопывали его по плечу, хвалили за принципиальность, предлагали верить в лучшее, но думали про себя: «Была у тебя Родина, да и сплыла».

Идею Де Голля выступить по радио с призывом к французам не подчиняться немецкой подстилке Петену, не складывать оружие и не считать себя проигравшими, одобрили и Черчилль, и Сталин.

 Франции повезло – Де Голлю   не нужен был выписанный чужими правительствами статус, оформленный лично на него только по той причине, что он француз, который в черный для Парижа час вылетел в Лондон.

Де Голлю   нужна была его Родина – Франция! Свободная и Великая! Эти слова не случайно шли в его речах тандемом на протяжении всей карьеры политика, а как военный он справедливо считал, что и то и другое достигается только в бою, не в кабинетах.

Генерал рванул в колонии Франции, пытаясь убедить администрацию на местах не подчиняться коллаборационистскому режиму Виши и воевать с Германией и ее союзниками по месту дислокации – в Африке, на Ближнем Востоке, в Индокитае. И  его движение «Свободная Франция» было переименовано в «Сражающуюся Францию...», а само понятие «француз» изменилось навсегда.

То, что французом по национальности в Пятой республике считается любой гражданин страны, то, что национализм в этой стране собран вокруг французского языка, а этническое деление не фигурирует в государственных документах, растет из тех самых первых побед Де Голля (и из Великой французской революции ).

Вскоре активность и политические успехи генерала стали откровенно раздражать Вашингтон. Де Голль сражался за Францию, тогда как американцы считали, что он всего лишь одна из фигур на доске, которую они вольны передвигать в любую сторону. Лидеру «Сражающейся Франции» попытались найти замену, заручившись поддержкой тех, кто еще недавно присягал коллаборационистам Петена.

Но  американцы ошиблись. Большинство воюющих французских офицеров к тому моменту уже успели оценить и патриотизм, и безупречную репутацию генерала Де Голля.

А главное, Де Голль заручился поддержкой Сталина, предложив ему  непосредственную помощь в борьбе против оккупировавшей всю Европу Германии Гитлера. Так началась, как пример,  славная история авиационного полка «Нормандия – Неман».

Да, Де Голль не любил коммунистов, поскольку был воспитан в принципиально иных идеалах. Но Советский Союз  он считал не «режимом большевиков-безбожников», а новым   изданием «вечной России», к которой, будучи человеком образованным, относился с большим уважением.

То, что представитель Парижа присутствовал на подписании Акта о капитуляции с Кейтелем,  есть следствие осознанного союза Де Голля и Сталина против англосаксонского дуумвирата, окончательно оформившегося тогда, когда американский генерал Паттон изрек свое знаменитое: «Англия и США рождены, чтобы править миром». 

Да, во многом Париж обязан своим освобождением именно Паттону. Но именно в освобожденном Париже англосаксы были вынуждены окончательно попрощаться с идеей об устранении своевольного Де Голля. Решающее слово сказали миллионные толпы французов, встречавшие своего генерала:

человека, спасшего их национальную честь;

человека, который повел их на сопротивление злу;

человека, который за пять лет вырос из неизвестного полковника в общенациональный символ.

Де Голль остался верен обязательствам, данным Москве. Американцев он видел угрозой, Британию вообще не считал за Европу. А Россию Де Голль считал именно Европой; путинское изречение о «Европе от Лиссабона до Владивостока» имеет корни в деголлевской «Европе от Лиссабона до Урала»). Если бы послевоенную Францию возглавил именно он, не быть бы Парижу в НАТО. Но после короткого периода временного правительства, Де Голль ушел в оппозицию, вернувшись во власть только в 1958-м – для учреждения Пятой республики.

Президентство Де Голля разрешило уничтожавший страну алжирский кризис, заменило умирающую колониальную систему на союз франкофонных держав, поставило республику на рельсы   экономического развития при сохранении политической самостоятельности. Потому что  Франция – Свободная и Великая» – и это всегда связано в единое целое.

 Де Голль стал не только спасителем отечества, но и отцом   новой Франции.

Наиболее эффектный аккорд в этом смысле – вывод Пятой республики из военной части Североатлантического альянса (при сохранении в политической). Это волевое решение генерала впоследствии свел на нет, к беде Франции,  Николя Саркози, имеющий наглость называть себя «голлистом». 

И случилась еще одна беда:  во Франции победила одна из первых «цветных революций». Но если про  левацкую молодежь, запалившую баррикады у Сорбонны в 1968-м, говорят, что она «победила» Де Голля, ей безбожно льстят.   Баррикады возникли на фоне острых социальных противоречий в стране, однако преодолевать этот кризис французы вновь доверили Де Голлю – парламентские выборы того же 1968 года сторонники генерала выиграли с внушительным отрывом.

Другое дело, что еще один исторический рывок в будущее 78-летнему ветерану был уже не по силам. Проиграв первый же референдум после выигранных выборов, он предпочел уйти. Через полтора года его преемник возвестит: «Франция осиротела».

К моменту смерти у генерала было немало критиков и противников. Были и те, кто возмущался объявлению национального траура по случаю его кончины. Но всего пару лет спустя статус Де Голля как одного из величайших национальных героев и персонифицированного символа Франции стал непоколебим, тогда как фамилии бузотеров из 1968-го никто  не  помнит.

Де Голль воевал с Германией, когда кое-кто  считал  это бессмысленным. Он спорил с США, когда кое-кому это  казалось самоубийством. Он противостоял глобализму англосаксов, и был прав. Он создал новых французов и новую страну на месте спасенной им старой.

Не его вина, что его наследники, повернувшись на Запад и отвернувшись от Востока,  умудрились растранжирить все его наследство, забыв, что Франция может быть Великой, только если она Свободна.

Именно поэтому стоит помнить, что приписываемая Кейтелю фраза про Францию всего лишь фейк.

А памятник Шарлю де Голлю в Москве у   гостиницы «Космос», к которому  русские  несут цветы, памятник  – в полный рост –  французскому генералу, мужественно сражавшемуся с нацистами, и президенту Франции, дружившей с Советским Союзом,  – это отнюдь не случайность. Это общий  символ Истории Франции и России. И никому не позволят ни осквернить  этот памятник, ни  переписать Историю.

И я,    как и другие граждане России, верю и мечтаю, что народы двух великих стран  будут  в Будущем жить в деголлевско-путинской «Европе от Лиссабона до Владивостока».