Судьба Русской эскадры. Бизерта. Тунис.

СУДЬБА РУССКОЙ ЭСКАДРЫ

3 ноября 1924 года контр-адмирал Михаил Андреевич Беренс,  командующий Русской Эскадры в Бизерте (Тунис),  подписал приказ номер 147:

"Русская Эскадра прекратила свое существование.
Четыре года мы жили надеждой, что не дождемся никогда этого момента, но судьба решила иначе.

Я считаю своим долгом отметить то спокойное достоинство, с которым личный состав встретил это последнее и самое тяжелое испытание.

Четырехлетняя совместная жизнь в ненормальных условиях не могла не связать личного состава...

Пользуюсь случаем, чтобы принести сердечную благодарность всем моим сослуживцам и соплавателям и пожелать им успеха в устройстве их личной жизни до счастливого момента возвращения на родину, надеждой на который мы все живем».

Мы предлагаем вашему вниманию седьмую главу из новой книги Н.Сологубовского «Анастасия Александровна Ширинская. Судьба и память». Москва, Издательский дом «Ключ-С», 2012 г.

Глава седьмая.

СУДЬБА РУССКОЙ ЭСКАДРЫ

Командующий Русской эскадры Михаил Андреевич Беренс знал, что признание Францией Советского Союза будет иметь последствием возвращение Эскадры Советскому правительству. В 1924 году становилось все более и более ясно, что это признание не заставит себя долго ждать.

27 июня 1924 года председатель Совета министров Франции Эдуар Эррио[1] сообщил Люсьену Сену, генеральному резиденту Франции в Тунисе, что «правительство Республики не может отказать Советскому правительству вернуть ему военный русский флот, пребывающий в Бизерте в течение четырех лет».

29 октября морской префект в Бизерте адмирал Эксельманс был оповещен, что Франция официально признала Советский Союз.

Та же секретная телеграмма предписывала ему «сообща с уже оповещенным генеральным резидентом срочно принять все меры, дабы избежать возможные повреждения русских кораблей».

Одной из этих мер, заранее разработанных, был уход на берег русских офицеров и моряков, наблюдающих за порядком на кораблях.

Последний спуск Андреевского флага

Эксельманс, получив телеграмму, предписывающую ему приступить к ликвидации эскадры, собрал на миноносце «Дерзкий» русских офицеров и гардемарин, чтобы лично пережить с ними тяжкую новость. Человек, который многое сделал для Русской эскадры, обратился к ним как моряк к морякам: «Я понимаю ваши чувства. Я не позволю осквернить ваши флаги. Помогу вашим семьям. Только, пожалуйста, не затапливайте корабли, оставьте всё как есть».

И русские моряки не могли предать адмирала: все корабли в целости были переданы французским морякам.

Вот как Нестор Монастырев описывает собрание офицеров на «Дерзком»:

«Старый адмирал был очень взволнован, и несколько раз его глаза были полны слез. Достойный моряк, он нас понял и переживал с нами наше горе. Но долг офицера заставлял его исполнять данный ему приказ: мы должны были оставить корабли... – и мы ушли».

Анастасия Александровна рассказывает:

– Вспоминаю, как спускали Андреевский флаг... в последний раз! Когда мы уже прожили на кораблях больше четырех лет. Это было 29 октября 1924 года...

Когда были собраны все офицеры, ученики Морского корпуса, адмирал Беренс, Тихменев...

И когда в 17 часов 25 минут раздалась последняя команда "На флаг и гюйс!"... И через минуту – "Флаг и гюйс спустить!"...

У всех была одна и та же мысль! Непонимания, полного отчаяния! Флаг Петра! Слышишь ли ты, Великий Петр? Слышите ли вы, Сенявин, Ушаков, Нахимов? Ваш флаг спускают! И всякий знал, что спускают так, чтобы не поднять на следующий день...

Потерянные глаза людей, которые в последний раз были русскими офицерами... Все мы плакали – и это я помню…

3 ноября 1924 года контр-адмирал Михаил Андреевич Беренс подписал приказ номер 147:

"Русская Эскадра прекратила свое существование.
Четыре года мы жили надеждой, что не дождемся никогда этого момента, но судьба решила иначе.

Я считаю своим долгом отметить то спокойное достоинство, с которым личный состав встретил это последнее и самое тяжелое испытание.

Четырехлетняя совместная жизнь в ненормальных условиях не могла не связать личного состава...

Пользуюсь случаем, чтобы принести сердечную благодарность всем моим сослуживцам и соплавателям и пожелать им успеха в устройстве их личной жизни до счастливого момента возвращения на родину, надеждой на который мы все живем».

Нестор Монастырев записал в эти печальные дни такие слова:

«Моя карьера морского офицера закончилась. Не об этом мечтал я в своей юности, выбирая жизненный путь. Я мечтал о дальних походах, о радостных лицах друзей, о славе нашей Родины и ее флота, о славе Андреевского флага.

Андреевский флаг спущен!.. Теплая звездная ночь окутывает своей тенью корабли, которые мы только что покинули. У меня на душе холодно и пусто. Теперь я окончательно потерял все, что мне было дорого…».

– Надо было покидать корабли, которые представляли для нас последнюю частицу родной земли; на них мы были еще в России,– вспоминает Анастасия Александровна. – По признании СССР Францией мы стали беженцами, но никак не апатридами... Если существует возможность лишить кого-нибудь гражданства, то никто не в состоянии лишить человека Родины

Адмирал Эксельманс

Адмирал Лепотье докладывал вышестояшему французскому начальству:

«11 ноября адмирал Эксельманс отдал рапорт, что все корабли были ему переданы белыми русскими без инцидента. Офицеры и экипажи были собраны в зданиях Сиди-Ахмеда. Все суда стояли на причале в арсенале Сиди-Абдаля, за исключением броненосца и крейсера, оставшихся на рейде».

Москва и Париж решили, что франко-советская комиссия прибудет в Бизерту, чтобы решить судьбу русских кораблей. Но по многим причинам адмирал Эксельманс считал несвоевременным приезд комиссии в Тунис. Он понимал и уважал отношение русских моряков к этой комиссии. Драма русских офицеров стала и его личной драмой. Он не поколебался написать своему министру: «Я прошу скорее снять с меня командование, чем предписать мне принять советских уполномоченных. Это не должно рассматриваться как отказ исполнить приказание, но как просьба, чтобы подобный приказ, если он в Ваших мыслях, был дан кому-нибудь другому. Я знаю долг солдата, и Вы согласитесь, что я его выполняю, принимая это решение».

Получив «отпуск по болезни», а фактически отставку, адмирал Эксельманс покинул Бизерту в конце ноября 1924 года. Проститься с ним и высказать ему слова благодарности пришли все русские офицеры. И они еще долго вспоминали адмирала.

А во Франции про него «забыли». Так адмирал рыцарски поплатился карьерой за уважение к собратьям-морякам. Но не благодаря ли этому обоюдному уважению «членов морского братства» удалось избежать «инцидентов», которых так боялось французское начальство?

Советская делегация в Бизерте

– Мы были еще на «Георгии», когда советская комиссия прибыла в Бизерту,– рассказывает Анастасия Александровна. – Ее роль свелась исключительно к техническому осмотру кораблей, и пребывание в Бизерте оказалось очень коротким. Выйдя из Марселя на «Уджде» 26 декабря, она смогла приступить к инспекции 29-го и покинула Бизерту на «Дюк д'Омале» 6 января 1925 года.

В советско-французскую миссию входили:

А. Крылов, член Академии наук России, председатель;

Е. Беренс, военно-морской атташе СССР в Англии и во Франции;

Грасс – инженер-механик;

Иконников – инженер-механик;

Ведерников – морской артиллерист, с одной стороны,

капитан II ранга Эстева и лейтенант Арзюр– представители Генерального штаба французского флота, с другой стороны.

Комиссия строго соблюдала конвенцию, подписанную в Париже 20 декабря и состоящую из 12 статей. Она ограничивалась технической стороной осмотра кораблей и оговаривала условия пребывания миссии в Бизерте, близкого к «нахождению под надзором»:

«Члены миссии будут жить в Бизерте все время, пока будет длиться их работа; на основании разрешения, которое им будет выдано вице-адмиралом, главным морским префектом, они смогут пользоваться специальным морским транспортом для связи между Бизертой и Сиди-Абдаля….

Никто из посторонних русской миссии не должен сопровождать делегатов миссии...

Члены миссии обязались и обязываются настоящей конвенцией не заниматься пропагандой и не пытаться вступить в связь с европейцами или туземцами».

Существует секретная переписка между Парижем, генеральной резиденцией в Тунисе и военно-морской префектурой в Бизерте, которая предшествовала этому визиту. Если до признания Францией Советского Союза поднимался вопрос о скором возвращении Эскадры на родину, то при подписании конвенции об этом не было и речи. В инструкции, посланной морским министром 23 декабря морскому префекту в Бизерте, говорилось: «Подтверждаю, что передача военных кораблей представителям московского правительства отсрочена». И строго предписывалось: «Избегать встреч с офицерами и матросами Русской эскадры или их семьями».[2]

Два брата

Эхо Гражданской войны! Драма семьи Беренс! Два брата!

Старший, Евгений Андреевич Беренс, был первым главнокомандующим Красным Флотом Революции. А теперь вместе с академиком Крыловым в советской миссии.

Младший, Михаил Андреевич, – последний командующий Русской Эскадры под Андреевским флагом.

В день осмотра кораблей советскими экспертами Михаил Андреевич уехал в город Тунис, отдав, как говорится, дань вежливости по отношению к французским официальным властям.

Анастасия Александровна пишет в своей книге:

«Оба были людьми чести. Оба выбрали в служении Родине разные пути. Они встретили революцию на разных постах, и их восприятие происходившего не могло быть одинаковым.

Морской атташе с 1910 года при посольствах России в Германии, Голландии и Италии, Евгений Андреевич мог искренне поверить в образовавшееся Временное правительство и, будучи идеалистом, даже в «светлое будущее» России.

Михаил Андреевич никогда не покидал действительную службу во Флоте. В 1917 году он командовал «Петропавловском», последним новейшим броненосцем на Балтике, и с первых же дней революции стал свидетелем угрожающих событий, явной целью которых было истребление того, что для него представляло Россию: в первую очередь, ее Флот. А он принес присягу императору и был ответствен за свой корабль.

Что ответил бы Евгений Андреевич, выслушав представителей Совета матросских депутатов, заявивших, что они требуют увольнения одного из офицеров, которого экипаж не желает видеть на борту?

Вероятно, то же самое, что ответил его брат: «А я вас ни о чем не спрашиваю, – сказал он, и, по своему обыкновению помолчав немного, добавил, – и, потом, это вас не касается».

Другим офицерам с трудом удалось спасти Михаила Андреевича от разъяренных депутатов»…[3]

Армада, застывшая в безмолвии…

– В начале 1925 года, – рассказывает Анастасия Александровна, – мы еще жили на «Георгии» в ожидании работы и квартиры в городе. Наш детский мир редел с каждым отъездом.

Приведу отрывок из ее книги:  

«Кипучая жизнь, которой мы жили в течение нескольких лет, теперь смолкла. Поговаривали, что скоро отключат электричество... Большой старый броненосец опустел, и по ночам особенно чувствовалась смутная угроза. Иногда слышались какие-то удары, эхо которых отдавалось в пустынных помещениях.

Папа забеспокоился. После отъезда Трухачева в Тунис он был назначен командиром «Георгия». Кто мог хозяйничать по ночам? Не повторялись ли инциденты 1921 года, о которых писал Монастырев: «В этот год в городе была отмечена продажа небольших моторных частей. Продавали их люди, не имеющие отношения к флоту и случайно попавшие на эскадру во время эвакуации. Были приняты строгие меры: продажа прекратилась и эскадру очистили от «нежелательных элементов».

Папа быстро открыл, что новая банда, основавшаяся в городе, продавала медь, разворовывая оборудование «Георгия». Некто Тябин, пойманный на месте, был выгнан, и папа запретил ему подниматься на корабль.

Рассчитывая на безнаказанность, Тябин вернулся. Но в этот раз с оружием. Видя, что его заметили, он убежал, спрятался в какой-то каморке и разрядил револьвер через дверь, которую пытался открыть папа…

Мой отец, последний командир «Георгия», сделал все от него зависящее, чтобы сдать корабль в приличном состоянии. Беженцам разрешено было уносить для семейного обихода койки, железные столы, покрытые линолеумом, скамейки и стулья. Все это прекрасно подходило к бедному домику в «маленькой Сицилии», где мы поселились в первые месяцы 1925 года. Мы окончательно покинули корабли – последний кусочек русской земли…

…Офицеры сняли военную форму. Мы стали эмигрантами, которых держали в полном неведении о переговорах, касающихся судьбы кораблей эскадры, – долгих обсуждений, которые еще продлятся годами.

Эти корабли тогда еще хранили свою душу, часть нашей души...

Но потом? Что стало с ними? Можно дать только короткий ответ: не все архивы еще открыты.

После отъезда комиссии экспертов переговоры продолжались между двумя правительствами. Франция соглашалась передать военные корабли при условии, что Советский Союз признает дореволюционные долги России перед Францией. Переговоры длились годами, так как СССР долги не признавал.

Корабли оставались в Бизерте, и, поскольку советское правительство отказывалось платить за их содержание, Франция постепенно продавала их на слом...»

В начале тридцатых годов корабли все еще стояли в военном порту Сиди-Абдаля. Делаборд, друг Анастасии Александровны, был поражен их призрачными силуэтами:

«Я бродил по пустынной набережной Сиди-Абдаля вдоль ряда судов без экипажей, нашедших здесь покой в грустной тишине, - целая армада, застывшая в безмолвии и неподвижности.

Старый броненосец со славным именем «Георгий Победоносец»; другой «Генерал Корнилов», совсем новый еще линейный корабль водоизмещением 7000 тонн; учебные суда «Свобода», «Алмаз»; пять миноносцев... чуть слышен плеск волн меж серыми бортами да шаги часовых «бахариа» в форме с синими воротничками и в красных шешьях с болтающимися помпонами».

И добавлю несколько слов об эскадренном миноносце «Жаркий».

Четыре года экипаж поддерживал и сохранял свой боевой корабль, надеясь сослужить верную службу России

29 октября 1924 года миноносец был признан правительством Франции собственностью СССР, но возвращен не был…

В конце 20-х гг. миноносец был продан обществом "Рудметаллторг" Франции на металлолом...

Эти строчки я долго не мог написать… Сердце не позволяло, рука не поднималась… Для меня «Жаркий» остается русским боевым кораблем, погибшим в неравной морской битве, воскресшим из пучины и вернувшимся в Севастополь. Об этом – в конце книги…

И еще одна очень трогательная новость, которую я узнал от Алексея Попова. Леночка Боголюбова, его дочка, под впечатлением от увиденного в фильме «Анастасия» написала прекрасную икону. В марте 2012 года Алексей отвез икону из подмосковного Троицка в тунисскую Бизерту и передал в подарок от семьи Николая Смирнова, радиста «Жаркого» батюшке Димитрию.

Теперь икона находится в Храме Александра Невского, рядом с мраморной доской, на которой золотыми буквами написаноы названия кораблей. Среди них – «Жаркий»,. Рядом еще одна мраморная доска с именем командира «Жаркого», Александра Сергеевича Манштейна.

Глава из книги Н.Сологубовского «Анастасия Александровна Ширинская. Судьба и память». Москва, Издательский дом «Ключ-С», 2012 г.

Новая книга и фильмы о Русской эскадре и об Анастасии Ширинской

Издана новая книга Николая Сологубовского о Русской эскадре, которая ушла из Крыма в 1920 году в далекий африканский Тунис: «Анастасия Александровна Ширинская. Судьба и память». Москва, Издательский дом «Ключ-С», 2012 г.од, 304 стр. и 24 стр. фотографий. К книге прилагаются три дисками DVD короткометражных документальных фильмов (6 часов): диск первый - «Анастасии Александровне посвящается», диск второй - «Посвящается Севастополю, городу–герою Русской славы», диск третий – «Морской поход. 14-25 июля 2010 года».

 Российские военные моряки называют ее «бабушкой Русского флота».

Тунисцы и друзья называют просто – Бабу. Мэр Бизерты говорит о любви, которая связывает ее и город уже сто лет. Площадь, на которой находится Храм Александра Невского, названа ее именем.

Многие годы она возглавляла православную русскую общину в Тунисе.

За свой неутомимый и благородный подвижнический труд она была награждена орденами и почетными знаками России, Туниса и Франции.

Ее книга воспоминаний «Бизерта. Последняя стоянка» была переиздана несколько раз и получила литературную премию Александра Невского.

Ее просьбу о судьбе православных храмов в Тунисе выполнил Патриарх Московский и всея Руси.

Президент России посылал ей поздравительные телеграммы и подарил свою книгу с дарственной надписью: «В благодарность и на память».

Мэр Парижа называл ее «мамой» и каждый год навещал ее.

Документальный полнометражный фильм «Анастасия», сделанный о ней российскими кинематографистами, был признан в России лучшим неигровым фильмом 2008 года.

Из России, Украины, Франции, Германии, Швейцарии и других стран приезжали в Бизерту люди, чтобы навестить ее и послушать ее рассказы о Русской эскадре и русских судьбах, посетить храмы, поклониться могилам русских моряков.

Вдали от Родины, она   сберегла в душе Россию, веру и любовь к русской культуре и истории.

Ее имя – Анастасия Александровна Ширинская.

В 2004-2009 годах автору книги посчастливилось быть рядом с ней в течение многих дней. И магнитофон, видеокамера, фотоаппарат сохранили ее образ, ее воспоминания и размышления, слова, обращенные ко всем русским людям.

Анастасия Александровна Ширинская хранила память о Русской эскадре, которая ушла в 1920 году из Крыма, о русских людях, оказавшихся на чужбине, и многое рассказала автору этой книги, одному из создателей документального фильма «Анастасия» (премия Ника  Российской киноакадемии за 2008 год).

Что случилось в Крыму в 1920 году?

Как Русская эскадра оказалась у берегов Африки?

Как жили русские люди в Тунисе?

Как они построили православные храмы и сохраняли русскую культуру?

Почему надо изучать Историю России, ее революций и Гражданской войны?

Как служить России?

Какой будет Россия, о которой мечтали наши отцы и деды, о которой мы мечтаем?

Обо всем этом рассказала Анастасия Алексндровна, свидетель и летописец отшумевшей эпохи, которая много лет прожила в своем маленьком доме рядом с православным Храмом Александра Невского в тунисском городе Бизерта…

О судьбе этой книги и как она будет продаваться - автор пока ничего сказать не может. Но уверен, что книга найдет дорогу к широкой русской аудитории.

Друзья могут обращаться лично на e-mail автора.

Главы из книги опубликованы на:

http://www.proza.ru/avtor/eskadra

http://gidepark.ru/user/3312574000

Документальные фильмы Н. Сологубовского можно увидеть на:

http://www.youtube.com/playlist?list=PLCDB20981D1B5BFA6&feature=plcp

Об авторе книги

Николай Алексеевич Сологубовский – журналист, историк, писатель, кинематографист, академик Евразийской Академии Телевидения и Радио, член Императорского православного палестинского общества. В 1970 году окончил Институт восточных языков при Московском государственном институте, в 1975 г. – Всесоюзный Государственный институт кинематографии (операторский факультет, мастерская А.Колошина, мастерская С.Медынского), в 1983 г. – Московскую Высшую партийную школу. С 1976 по 1980 гг. – корреспондент Агентства печати Новости (АПН) в Гвинее, с 1985 по 1990 г. – корреспондент АПН в Тунисе, с 1991 – директор фирм «Универсал маркет» (Тунис), «Свеета тревел» (Россия), «Свеета сервис» (Тунис). Соавтор (вместе с Сергеем Филатовым) книг «Тысяча и одна история, рассказанная в Хаммамете» (2003) , «Самые лучшие курорты Туниса» (2005), «Средиземноморье. Диалог цивилизаций» (2006). Автор книг «Люблю, значит, живу» (2006), «Ира! Все будет хорошо!» (2007), «Анна и Евгений» (2007), «Нежность» (2011). Исполнительный директор по Тунису телевизионных сериалов киностудии «Элегия»(ЦПШ, Мосфильм) «Офицеры» (2005), «Апостол» (2006, сериал номинирован на Премию НИКА), «Офицеры-2» (2008). Автор сценария и оператор документального фильма «Анастасия» (2008) (премия НИКА за «Лучший неигровой фильм» 2008 г.). Автор документальных фильмов «Анастасия. Рассказы о Севастополе», «Севастополь. Парад ветеранов», «9 мая 2009 года. Споемте, друзья!», «Малахов курган. Вечный огонь», «Сахара. Лувр под открытым небом» и других фильмов (2009-2012 гг). Участник Морского похода 2010 года, награжден знаком Андрея Первозванного. Специальный корреспондент газеты «Московский комсомолец» в Тунисе и Ливийской Джамахирии (2011 г.). Автор многих публикаций в разных российских и иностранных изданиях и на сайтах Интернета. Автор фотовыставок «Ливия в борьбе» и «Сокровища Ливийской Сахары» в Информцентре ООН в Москве, Международном центре Рерихов, Фотоцентре Союза журналистов России (2011 г.), Центральном Доме ученых (Москва).

С мая 2011 года – заместитель председателя Российского комитета солидарности с народами Ливии и Сирии.

[1] Председатель Совета министров Франции в 1924-1925, 1926,1932 гг. Правительство Эррио признало Советский Союз 28 октября 1924 года.

[2] Отрывок из книги воспоминаний академика Крылова, в котором рассказывается об осмотре кораблей Эскадры, я привожу в приложении.

[3] Мнение профессора Таврического национального университета им. В.И. Вернадского Владимира Казарина: «Трагедия Гражданской войны, завершившейся в ноябре 1920 года в Крыму, состояла в том, что она свела в непримиримой схватке два лагеря, каждый из которых был искренне предан России, но понимал эту Россию по-своему.

По ту и другую сторону были, конечно, и негодяи, которые грели руки на этой войне, которые занимались организацией красного и белого террора, которые старались нажиться на чужом добре и делали карьеру на ужасающей кровожадности. Но одновременно были и люди, исполненные благородства, преданности Родине, ставившие благополучие Отечества превыше всего, в том числе личного счастья. Вспомним хотя бы описание этой эпохи в трилогии Алексея Толстого "Хождение по мукам".

"Русский раскол" прошел по семьям, разделив родных людей. Приведу крымский пример – семью одного из первых ректоров Таврического университета Владимира Ивановича Вернадского. Он, доктор наук, профессор, остается в Крыму с красными, а его сын – тоже доктор наук, профессор Георгий Вернадский – уходит в эмиграцию с белыми. Или братья, адмиралы Беренсы – Михаил и Евгений. Один – белый адмирал, который уводит Русскую эскадру в далекий Тунис, а второй – красный, и именно он в 1924 году отправится в Тунис, чтобы вернуть на родину корабли Русского флота».