Воспоминания о Владимире Ленине
М ФИЛИПС ПРАЙС
РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
(ФРАГМЕНТЫ ИЗ КНИГИ»1)
На трибуне стоял тот самый невысокий, коренастый, лысый человек2, которого шесть месяцев назад я видел на Первом съезде Советов3 в роли руководителя крошечной большевистской группы. Это был Ленин... Петроградский Совет составлял к этому времени единую фалангу большевистских депутатов, и, когда Ленин заговорил о предстоящем съезде Советов как единственном органе, способном осуществить революционную программу русских рабочих, солдат и крестьян, зал разразился нескончаемыми аплодисментами. Возле меня кто-то прошептал, что сию минуту получено известие, что с помощью рабочих-красногвардейцев и части гарнизона Военнореволюционному комитету удалось занять Зимний дворец и арестовать всех министров, за исключением Керенского, бежавшего в автомобиле.
Я спустился этажом ниже, в бюро большевистской партии. Здесь я увидел нечто вроде генерального штаба революции, рассылавшего во все концы города гонцов, снабженных инструкциями и возвращавшихся затем со сведениями и новостями. Наверху, в бюро старого меньшевистско-эсеровского исполнительного комитета, царила гробовая тишина. Две машинистки приводили в порядок бумаги, а издатель «Известий» Розанов4 еще пытался сохранить самообладание...
...Около десяти часов вечера я вышел из Смольного. На улице, возле костра, в группе рабочих и балтийских матросов шел разговор о съезде. Я услышал, как один из них сказал:
«Мы должны теперь взяться за работу в провинции — разъяснять и организовывать; ни один из депутатов не может оставаться здесь дольше, чем это необходимо».
Я пошел вдоль берега Невы, которая в самых мелких местах, против верфи, стала уже затягиваться ледяной коркой. С Финского залива надвигался суровый ноябрьский туман. Против Васильевского острова стояли крейсер «Аврора» и один эсминец с орудиями, направленными на Зимний дворец. Раздался крик: «Стой!», и я увидел цепь красногвардейцев, преградившую улицу. Я оказался поблизости от Зимнего дворца...
«Где находятся министры Керенского?» — спросил я у одного из часовых. «На том берегу, в Петропавловской крепости»,—гласил лаконичный ответ. «Здесь вы не пройдете»,— сказал другой часовой...
Я повернул назад и столкнулся с отрядом женщин в солдатской форме. Их вели под конвоем. Они входили в состав пресловутого женского «батальона смерти», — несчастные деревенские девушки, казавшиеся русской буржуазии достаточно надежными и позволившие поэтому использовать себя в качестве пушечного мяса против большевиков. Не зная, что им делать, когда наступил кризис, они остались возле Зимнего дворца, после того как остальной гарнизон перешел на сторону Военно-революционного комитета. Теперь их вели в Петропавловскую крепость, откуда они вскоре были отпущены и отправлены по домам.
Я прошел по мосту через Неву и приблизился к Петропавловской крепости. У ворот стояли красногвардейцы, а на башне этой бастнлии царизма реял красный флаг. Вчера еще заседало правительство Керенского и «вершило» судьбы распадающегося общественного порядка. Сегодня его члены находились в этой крепости, куда всего днем раньше они засадили вождей большевиков. Колесо фортуны повернулось, и господство тех, кто пришел к власти в результате Февральской революции, кончилось в течение одной ночи. Русская революция вступила тем самым в новую фазу. Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов одержали верх.
...К 9 ноября стало очевидно, что в настоящее время власть находится в руках Военно-революционного комитета, действующего от имени Второго Всероссийского съезда Советов. Тогда все это представлялось мне крайне забавным, и я не мог не улыбаться, думая о событиях последних трех дней. Я еще не привык к революционной атмосфере. Я пытался представить себе, как это было бы, если бы в Лондоне появился комитет из простых солдат и рабочих, чтобы объявить себя правительством, не признающим никаких приказов с Уайтхолла5 не согласованных с ним самим. Я пытался представить себе, как британский кабинет министров вступает с комитетом в переговоры об урегулировании конфликта, в то время как Букингемский дворец6 окружен войсками, а глава государства, переодетый прачкой, спасается бегством через заднюю дверь. В русской действительности произошло тогда нечто подобное. Было почти невозможно свыкнуться с мыслью, что многовековая русская империя развалилась у нас на глазах с такой поразительной неудержимостью.
...На следующий день, 10 ноября, в воздухе повеяло иным настроением. Казалось, что впервые за много месяцев в России установилась такая политическая власть, которая знает, чего она хочет. Это мнение ясно высказывалось в обычных уличных разговорах. К цирку «Модерн» стекалась большая толпа народу, перед которой, в числе других, должны были выступать и делегаты съезда Советов. Группы людей, принадлежащих к низам среднего сословия, — студенты без средств, мелкие лавочники и вообще те городские элементы, которые в России называются «мещанами», обменивались мнениями. Ни слова не говорилось о каких-то насильственных действиях, с помощью которых большевики захватили власть. Действия, оскорбившие нежные чувства интеллигентов, не волновали практичных «политиков улицы». Смогут ли большевики обеспечить города продовольствием и положить конец войне? Таков был вопрос, который они задавали. «Ни царское правительство, ни правительство Керенского не сумели этого сделать, пусть теперь попытаются эти люди», — были слова, которые я слышал со всех сторон. Класс мелких лавочников и значительная часть пролетариев в крахмальных воротничках, которые в течение всего лета проявляли ожесточенную враждебность к большевикам, в данный момент, казалось, перешли на позиции благожелательного нейтралитета.
В тот же день я отправился на Васильевский остров и посетил гавань, куда приходили суда из Кронштадта. В районе гавани вокруг костров расположились на некотором расстоянии друг от друга под командой матросов патрули красногвардейцев и заводских рабочих с красными повязками на рукавах. Здесь собрались толпы любопытных и жадных до зрелищ, чтобы посмотреть на маленький крейсер «Аврора» и эсминцы, стоявшие на якоре на Неве с поднятыми на них красными флагами. Кронштадтские матросы и красногвардейцы превратили Балтийский флот в оплот революции. Поскольку теперь они оказались правой рукой нового правительства, то петроградский мещанин явился поглядеть на своих новых властителей. Некоторое время я наблюдал, как группы красногвардейцев и матросов отвечали на расспросы этих людей, которые под влиянием буржуазной пропаганды до вчерашнего дня смотрели на большевиков как на чудищ и казались теперь изумленными, что обнаружили в них такие же человеческие существа.
К вечеру я отправился в Смольный. Второй Всероссийский съезд Советов уже окончился7, и делегаты разъезжались по всем направлениям. Они везли с собой громадные тюки с брошюрами, прокламациями и воззваниями, чтобы распространить их в отдаленных областях. Татары в степи и охотники за пушными зверями в Сибири должны были получить известие о великом событии в Петрограде — о попытке создать первое в мире рабочее правительство. Наверху большевики уже завладели помещением официального советского органа «Известия». Его меньшевистский редактор собрал свои пожитки и покинул редакцию незадолго до моего прихода. Большевистский деятель Стеклов стоя вел серьезный разговор с каким-то неизвестным мне человеком. Аксельрод пытался навести какой-то порядок в кипе бумаг. Другой человек ковырял шилом в замке ящика, ключ от которого, по-видимому, захватили с собой меньшевики. Вдоль одной из стен комнаты, погрузившись в глубокую задумчивость, расхаживал Ленин. Я наблюдал эту сцену со всей ее суетой и напряженной деловитостью...
«Глазами человечества». Иностранные писатели и общественные деятели о В. И Ленине М., Детгиз, 1957, стр. 14—19.
Примечания:
1 Книга издана в Лондоне в 1921 году. — Ред.
2 Речь идет о выступлении В. И Ленина с докладом на заседании Петроградского Совета 25 октября (7 ноября) 1917 года. — Ред.
3 Первый съезд Советов рабочих и солдатских депутатов состоялся в начале июня 1917 года. — Ред.
4 Розанов, В. Н. — меньшевик, после Октябрьской революции боролся против Советской власти. — Ред.
5 Уайтхолл — улица в Лондоне, на которой расположены здания правительственных учреждений. — Ред.
6 Букингемский дворец — резиденция английских королей. — Ред.
7 Второй Всероссийский съезд Советов открылся 25 октября (7 ноября) 1917 года в 10 часов 45 минут вечера и закончил работу V 5 часов 15 минут утра 27 октября (9 ноября) 1917 года. — Ред.
