21 января 2000 года. Трагедия.
Отрывок из книги Ивана Преображенского
«Ира! Все будет хорошо!»
Разбирая бумаги отца, я нашел этот дневник…
Я не хотел сначала никому говорить о нем. Все это очень личное…
Но теперь, когда прошло столько лет, я подумал, что если отец сделал эти записи, то он хотел что-то сказать… очень важное… всем нам…
На одной семейной фотографии есть надпись, сделанная отцом:
«Любите друг друга!
Берегите друг друга!
И все будет хорошо!
CA IRA!»
21.01.2016.
21 января 2000 года. ТРАГЕДИЯ
VALENUDO EST BONUM OPTIMUM!
ЗДОРОВЬЕ - ВЫСШЕЕ БЛАГО!
21 января 2000. Хаммамет. Я с трудом набираю московский домашний номер. Руки дрожат. Гудки. Гудки. Никто не подходит. Илюшин мобильный тоже не отвечает.
Нет. Не верю, не может быть. Не может быть!
Слова Нины Дмитриевны: "Ира в коме. Ира без сознания. Ира находится в Пятой градской больнице, в реанимации".
Набираю Илюшин домашний телефон. Занят!
Олин домашний не отвечает. В Москве сейчас без десяти минут полночь. Илюша и Оля у Иры в больнице.
Утром я позвонил Ире домой, чтобы узнать, как ее здоровье. Два дня назад, в среду, 19 января, она заболела гриппом. В четверг не пошла на работу. Она была дома, и мы поговорили по телефону. Ничто не предвещало беды.
- Ира, как себя чувствуешь?
- Папа, у меня грипп. Надо просто отлежаться.
- Да, Ирочка, выздоравливай.
- Я устала, ничего страшного... просто надо поспать...
- Ни пуха тебе, мама...
В ответ - долгие гудки. Я продолжал спокойно заниматься делами.
В пятницу утром, 21 января, я позвонил в Москву, чтобы сказать Ире, чтобы она прилетала 29 января в Тунис. Вместе с делегацией российских ученых и врачей на Международный Конгресс талассотерапии. Именно Ира оформляла документы на Николая Федотовича и Петра Сергеевича.
К телефону подошла Нина Дмитриевна.
- Коля, Ире очень плохо. Ночью вызывали скорую.... я думала, что она умирает..... Вечером у нее была высокая температура, ночью температура спала, но Ира потеряла сознание, и я вызвала скорую, врач привел ее в сознание, ее вырвало, и она снова потеряла сознание. Губы синие, глаза под лоб. Кровать вся мокрая, она очень потела....Потом она снова пришла в себя и заснула. Сейчас она спит. Позвони часа через три.
Я позвонил через два часа. Эти проклятые два часа я буду помнить всю жизнь! Почему я не бил в набат? Почему? Почему?
- Ох, Коля, беда, Ире снова стало очень плохо, я вызвала скорую и ее увезли. В Пятую градскую больницу. Врач говорит, что, вероятно, у нее воспаление легких и… плохо с сердцем.
Звоню Илье, Оле, Насте, Любе.
В двенадцать часов мне стало очень плохо, и это продолжалось долго... Я не мог понять, что со мной... Будто тиски сжали сердце, нестерпимо заболела голова, в теле появилась дрожь, в глазах поплыли круги, я не мог встать из кресла, в которое рухнул...
Только через час узнаю от Нины Дмитриевны, что Ира в реанимации.
В коме.
Без сознания...
Дозвонился до Наташи. Голос ее печальный, она сидит дома у телефона и ждет звонка Ильи, который уехал в больницу, а Илья не звонит.
Дозвонился до Оли.
- Папа, наконец-то врачи установили диагноз. Это грипп, который вызвал интоксикацию мозга. Брали пункцию. Вируса не обнаружили. Это не вирусный менингит. Состояние стационарное, сердце бьется нормально, она дышит, но не приходит в сознание...
Днем я еле-еле доехал до Туниса, останавливаясь, съезжая на обочину и снова трогаясь в путь. В представительстве Аэрофлота сделал билет. Утром вылетаю в Москву. Через Рим. Других рейсов нет. Света, Степаныч и Неля утешали, говорили, что все будет хорошо.
А в Москве в это время Настя и Люба обзванивали наших друзей. Николай Федотович и Петр Сергеевич сделали все, что в их силах. И уже ехала группа кардиологов в Пятую Градскую, и вот первое заключение: сердце бьется нормально. Это не был инфаркт, это что-то другое, это инфекция, высказали врачи подозрение.
Я еду к доктору Млуке, нашему тунисскому домашнему доктору, подробно рассказываю ему о том, что случилось с Ирой, он звонит своим друзьям. У тунисцев подозрение, что это вирусный менингит, нужно срочно делать пункцию.
В это время в Москве к Ире приезжают нейрохирурги и делают пункцию.
Днем я позвонил в Тунис, батюшке Дмитрию в Церковь Воскресения Христова, он выполнил мою просьбу и обратился к Господу Богу за помощью.
Молю Бога об одном:
"Пощади Иру, пожалей ее, она ни в чем не виновата! За что же ей такая кара?"
О многом передумал сегодня. Чувствую огромную вину перед Ирой. Она же мне говорила, что очень устала, что дела нашего туристического агентства ей трудно тянуть на себе, что она хочет отойти от дел, а я просил ее поработать со мной хоть еще один туристический сезон, и вот он кончился, этот сезон, было очень много работы, и вот...
Ира сломалась...
Нет, теперь для нее только покой и только покой. Никакой работы!
И только о ее здоровье буду думать!
Ира - это опора, Ира - это сердце моей жизни.
Позвонил Илюша, голос его был очень печальный. Он говорил с трудом, сдерживая рыдания. Оказывается, лучше был бы вирусный менингит, тогда бы можно было четко знать, что делать. Но грипп дал сильнейшую интоксикацию мозга и... сердце остановилось!
И снова забилось только через двадцать минут! Двадцать минут клинической смерти!
В мозг не поступала кровь! В мозгу начались необратимые процессы, необратимые...
...нет, не может быть, не может быть...
Последние слова врача, когда Илюша уходил:
«все, что можно, мы сделали».
Но легкие не функционируют…
Ире делают искусственное дыхание.
На что надеяться?
Но то, что сам организм спасет ее, что она сама справится.
И на Добрые Силы на Небесах.....................
Добрые Силы, услышьте меня!
Это несправедливо лишать жизни Иру, святую женщину, она ни в чем не виновата.
Она ни в чем не виновата!
Наказан должен быть я.
Господи, спаси Иру, я умоляю, умоляю!
22 января 2000 года. Москва. Иру перевезли в Первую инфекционную клиническую больницу, в отделение реанимации, с диагнозом: «лихорадка неясной этиологии, сепсис». В истории болезни записано: «состояние больной крайне тяжелое, атоническая кома, лихорадка, на аппаратном дыхании. Зрачки на свет не реагируют, расширены максимально».
Я прилетаю в Москву.
Телефонный разговор с Петром Сергеевичем.
- Я переговорил со всеми. Состояние Ирины Николаевны крайне тяжелое...
- «...крайне тяжелое... «- отдалось тупой болью в моей голове.
- ...сепсис крови, гнойный менингит...и ... с сердцем плохо... . Такой букет, хуже не придумаешь. Врачи делают все: антибиотики, лекарства в огромных дозах... Будем надеяться, что ее организм справится. Остается только надеяться..
…Причина? Инфекция. Да, возможно, все началось с гриппа... У нее не было ни инфаркта, ни инсульта... Но откуда взялся вирус? Нет ответа... только через несколько дней можно будет сказать, кто виновник.
…Врачи делают все необходимое. Но... системный ответ организма. Организм так бурно реагирует, что сам себя губит...
23 января. Были с Илюшей в Больнице. Разговаривали с дежурным врачом Надией Хайдаровной. Ее диагноз:
«Состояние крайне тяжелое. Сепсис и септический эндокардит сердца. Пневмония легких и к тому же гнойный менингит и обширный отек мозга. Нет реакции на внешние возбудители. Даем антибиотики и антисептики. Надеяться можно только на ее внутренние силы».
Мы с Илюшей подходим к зарешеченному окну Ириного бокса номер 25. Бокс на первом этаже. Она лежит с закрытыми глазами. Лицо - красное, закрытые веки - белого цвета. Левая рука бессильно свесилась. Грудь периодически поднимается. Это работает аппарат искусственного дыхания. Ира будто спит.
«Живи, Ирочка, милая моя, живи», - шепчут мои губы.
А вечером в Ирином столе я нахожу ее записную книжку и в ней слова В. Бокова:
Снег вкруг нашей обители
намело, намело,
ах, зачем нас обидели
так тяжело?
Звонят ее друзья, звонят знакомые, печальная весть всегда быстро облетает Москву. Все очень переживают.
Я снова и снова пытаюсь восстановить картину того, что произошло.
16 января, в воскресенье утром, Ира прилетела из Туниса рейсом Аэрофлота. Самолет летел из Бразилии (рейс СУ 354 Сан-Паоло - Тунис - Москва). Вечером она пригласила к себе Тому и Наташу. Три подружки рассказывали друг другу новости и ничто, ничто не предвещало беды: Ира рассказывала о Тунисе, о том, как хорошо провела Новый год, какая хорошая погода в Тунисе...
17 января, в понедельник, Ира приходит на работу. Все хорошо, все нормально. Вечером Ира отправилась к Илюше. Он болел гриппом уже неделю и лежал в постели. Нужно было обязательно подписать у Илюши одну бумагу для банка, чтобы сделать перевод денег в Тунис для оплаты фактур отелей. Ира провела весь вечер с Ильей и Наташей и долго играла с внуком Никитой, который тоже болел гриппом.
18 января, во вторник, Ира почувствовала легкое недомогание, простуду, появился насморк. Но она продолжала работать целый день.
19 января, в среду, Ира пожаловалась Нине Дмитриевне на сильную головную боль. Да еще кашель и насморк. И все равно Ира пошла на работу, где ее ждали неотложные дела. Сделав часть из них, она стала медленно собираться домой. Уходить ей не хотелось. Но ей становилось все хуже и хуже.
20 января, в четверг, Ира осталась дома, в постели, жаловалась, что очень болела и кружилась голова. Температура была за 38.
Наш последний телефонный разговор днем двадцатого января был самым коротким. Я не забуду его никогда.
- Ира, как себя чувствуешь?
- Папа, у меня грипп. Надо просто отлежаться.
- Да, Ирочка, выздоравливай.
- Я устала, ничего страшного... просто надо поспать...
- Ни пуха тебе...
Вечером температура поднялась до 38,5. Ира приняла несколько таблеток разных лекарств и заснула.
В ночь с 20 на 21 января - резкое ухудшение, сильное потовыделение, потеря сознания, обморок. Нина Дмитриевна не может найти ее пульс. Когда Ира пришла в себя, началась рвота.
Нина Дмитриевна вызвала скорую помощь.
Скорая приехала только в 4 часа утра. Ира была еще в сознании. Врач-мужчина ее послушал и сказал:
- Пейте валокардин. Ничего серьезного.
Ира спокойно выпила валокардин. Скорая помощь уехала. Ира уснула. Нина Дмитриевна не спала, прислушивалась к ее дыханию.
Через час она услышала хрипы. Ира снова была без сознания. Нина Дмитриевна начала ее трясти, Ира пришла в себя.
Нина Дмитриевна: «Я и не думала, что это серьезно».
И снова приступ, снова не прощупывается пульс. Нина Дмитриевна снова вызывает скорую.
Вторая скорая приехала в 7 часов утра. Врач - женщина долго осматривала Иру, разговаривала с ней. И вновь приступ, снова начинается рвота, и Ира теряет сознание. Врач делает укол, Ира приходит в себя. Ей опять дают валокардин.
- Надо отправлять в больницу.
Врач обзвонила больницы, но место есть только в Пятой Градской, ЦКБ Московской Патриархии.
Ира сама оделась, сама сказала Нине Дмитриевне, что сложить ей в дорогу. И ни слова не сказала, что надо позвонить кому-то: ни Илюше, ведь она знала, что он болен гриппом, ни Оле, ни мне в далекий Тунис.
Она уходила спокойно, не предчувствуя ничего плохого. Она одна вышла из квартиры, сказала Нине Дмитриевне: «До свидания!», спустилась на лифте, вышла на улицу, посмотрела последний раз в окно, махнула маме рукой и села в скорую...
Нина Дмитриевна сразу позвонила Илье и сообщила, что маму увезли.
Из Туниса я дозвонился до Нины Дмитриевны.
- Ох, Коля, беда, Ире снова стало очень плохо, я вызвала скорую и ее увезли. В Пятую градскую больницу. Врач говорит, что вероятно у нее воспаление легких и плохо с сердцем.
Что дальше было?
По одной версии, в больницу Иру привезли в 11.30, оставили без присмотра, и в 12.30 - остановка сердца в приемном покое.
Другая версия. Из истории болезни:
«больная доставлена в ЦКБ МП /ГКБ 5/ с диагнозом - острая левосторонняя нижнедолевая пневмония. В приемном отделении у больной после двукратной потери сознания отмечалась клиническая смерть /через несколько минут после поступления/. Реанимационные мероприятия длились 20 минут.»
Третья версия. Я ее записал со слов врача-реаниматора Пятой Градской, когда пришел в эту больницу за вещами Иры, и добился, чтобы вызвали врача, кто был с Ирой:
«Больная поступила 21 января в 12.45., - говорила женщина-врач, нервничая и смотря в сторону от меня. - И у нее внезапно остановилось дыхание. Сердце не прослушивалось. Не было клинической смерти. Не было, я вам говорю. Была остановка дыхания. И не грипп у нее. Она шестнадцатого прилетела, а девятнадцатого заболела. А двадцать первого - остановка дыхания. Инфекционный менингит - вот что у нее».
Она не захотела больше разговаривать со мной и ушла. Удрученный, я опустился на диван в коридоре и, собравшись с силами, записал сказанные ею слова как можно точнее.
Где же правда? Почему будут проходить дни, месяцы, годы и все так же сам себя буду спрашивать: что произошло с Ирой двадцать первого января?
Через несколько месяцев Андрей Степанович спросит меня:
«Мы должны понять, что произошло в январе. Надо восстановить по дням, как менялось здоровье Ирины Николаевны и что могло влиять на него.
Что явилось причиной? Каким вирусом она заболела? Почему впала в бессознание?»
Ирина грудь, как сказала мне медсестра в Первой Инфекционной, была обожжена электродами: с таким трудом заставили ее сердце биться снова!
Врачи смогли запустить Ирино сердце только через 20 минут.
Двадцать минут клинической смерти!
Двадцать минут кровь не поступала в мозг!
Люба приехала первой в больницу, в первом часу.
Но Любу к Ире не пустили, потребовали приезда членов семьи.
Наташа приехала, когда было уже поздно. Ее тоже не пустили к Ире.
Илюша был в больнице в три часа дня.
Настя и Люба обзвонили наших друзей. Группа кардиологов сделала первое заключение, что сердце бьется нормально, что это не был инфаркт, а что-то другое. Нейрохирурги сделали пункцию.
Оля:
- Папа, наконец-то врачи установили диагноз. Это грипп, который вызвал интоксикацию мозга. Брали пункцию. Вируса не обнаружили. Это не вирусный менингит. Состояние стационарное, сердце бьется нормально, она дышит, но не приходит в сознание...
Илюша:
- Лучше был бы вирусный менингит, тогда бы можно было четко знать, что делать… Но грипп дал сильнейшую интоксикацию мозга и.... сердце остановилось.... и оно снова забилось только через двадцать минут. Двадцать минут клинической смерти. В мозг не поступала кровь. В мозгу начались необратимые процессы, необратимые...
Петр Сергеевич:
- За Ириной Николаевной - самый хороший уход. Ее лечат лучшие врачи, поверьте мне. Теперь все зависит от нее - или как свеча она сгорит, или медленно-медленно организм победит болезнь.
Вирус или не вирус? И какой вирус?
Никто из врачей, кто смотрел Иру, не мог сказать, что это за вирус.
24 января. Просматриваю свежие газеты. «Грипп никого не щадит».
Читаю дальше: «Сколько бы ни говорили медики, что грипп - заболевание опасное, большинство из нас пребывает в уверенности, что их грипп не затронет... Грех! И дело не только в том, что осложнения гриппа порой смертельны...»
25 января. Илья лежит дома, его болезнь все держит в постели. Внезапно заболела Настя. Головокружение. Тело горячее, судороги, позывы к тошноте, В грудной области сердца - боли. Температура - от 37 до 38.
Звоню Петру Сергеевичу. Его мнение: "Это грипп!"
Настя остается дома, за ней - тщательный уход.
26 января. Как страшно звонить утром...
Нет! Нет! Не может быть плохой новости! Ирочка, я с тобой! Мы все с тобой! Выздоравливай! Пусть медленно, но выздоравливай!
Дела пойдут на поправку! Вот увидишь! Ты только держись!
CA IRA!
Дежурный врач: «Положение без изменения. Искусственное дыхание. Появились симптоматические очаги. Без сознания. Глаза не открывала. Сердце и пульс - нормально».
Читаю газеты. Вот только заголовки:
Мир гибнет от гриппа.
Пик эпидемии ожидается только к середине февраля. Вся Англия болеет гриппом.
Всемирная Организация Здравоохранения признала нынешнюю эпидемию гриппа самой тяжелой за последние десять лет.
Во Франции - три миллиона больных.
Штамм вируса гриппа СИДНЕЙ- 97 свирепствует в США.
Вакцина не спасает! Эпидемия гриппа в 19-20 годах убила двадцать миллионов людей.
Что может спасти? Интерферон и гриппоферон. Для профилактики - два раза в день по несколько капель. При заболевании - несколько капель каждые три-четыре часа.
Дозвонился до Валерия Германовича. Он медленно подбирал слова:
«Ну что сказать...положение тяжелое... дело дрянь... кровь в голове... отек продолжается... и кровь... скапливается... плохо и с легкими, и с почками... Сердце бьется ровно. Пульс - норма. Но... рефлексов никаких... абсолютно никаких рефлексов... нужно... быть... готовыми... к худшему...»
Еду в больницу, подхожу к окну бокса. Ира спит, лежа на спине. А в голове иголками слова Валерия Германовича: «клиническая смерть, которую она пережила, плюс прекращение функционирования легких, - и мозг остался без кислорода... это может кончиться фатально»
Я делаю круги по двору. Не могу уйти, что-то притягивает к боксу. Что-то происходит в боксе, я это чувствую, а что, я не могу понять. Снова звоню в дверь отделения, дверь открывает маленькая медсестра:
- Как Ирина Николаевна?
- Она открыла глаза, - радостно говорит медсестра.
- Как? - Я готов ее расцеловать.
- Да! Ей делали рентген, и вдруг она открыла глаза. Я сама видела, - улыбается медсестра и убегает по длинному пустому коридору.
Я сразу звоню Илье, чтобы сообщить ему хорошую новость.
- Папа. Все будет хорошо, - говорит спокойно сын. - Худшее позади. Главное - сохранять спокойствие.
- Да, худшее было в пятницу…
- Откуда ты это знаешь?
- Я это почувствовал. 21 января днем мне стало очень плохо. Именно в тот момент, когда маме стало плохо, мнен было очень плохо, и это продолжалось долго... Я не мог понять, что со мной..Будто мои силы уходят, будто они кому-то нужны...
Я только сейчас понял, что именно в тот момент...
А сейчас я чувствую, что маме лучше, что она просыпается...
Я снова подошел к окну бокса. Ира лежала с закрытыми глазами. И я снова начал шептать слова молитвы, умолял Иру держаться, умолял ее выздороветь...
И Ира открыла глаза! Она услышала меня!
Я продолжал разговаривать с ней. Я слышал ее тихий голос, она задавала вопросы: "Как Илюша? Как Оля? Как бабуля?"
Я подробно отвечал на каждый вопрос. Мама внимательно слушала. Она жива, она с нами. Она знает, что она не одна, что я рядом с ней.
- Спи, милая Ирка, отдохни, у тебя был трудный день!
И Ира снова закрыла глаза. Ее лицо стало спокойным.
Я медленно отошел от окна бокса.
Вечером еду к Илье. Его грипп так и не проходит. Звоню Петру Сергеевичу, рассказываю ему об открытых глазах Иры:
- И все-таки состояние крайне тяжелое, - тихо говорит Петр Сергеевич, выслушав меня. - Но без изменения в худшую сторону. У нее гематома мозга... это кровоизлияние в мозг... все, что возможно, делается... будем надеяться...
Поздно ночью еду в Теплый Стан. Ире стало лучше, она нуждается во мне. А вдруг будет ей снова плохо? Я гнал от себя дурные предчувствия, а они возвращались ко мне и терзали мое сердце.
Как начинается болезнь человека? Может ли ее вызвать не вирус, а другой человек? Сознательно пожелав зла? Послав, как говорили древние, проклятья на голову своего недруга или своей соперницы?
Это еще одна версия...
Остаются только молитвы, когда врачи делают все, что в их силах.
Я смотрю на фотографию Иры и молю Бога, чтобы она выжила, поправилась, встала на ноги...
Ира, милая моя, умоляю! Проснись!
Вечером снова читаю Ирины записи:
Не говори, что жизнь ничтожна;
Нет, после бурь и непогод,
Борьбы суровой и тревожной,
И цвет, и плод она дает.
Не вечны все твои печали.
В тебе самой источник сил.
Взгляни кругом: не для тебя ли
Весь мир сокровища раскрыл?
Кудряв и зелен лес дремучий,
Листы зарей освещены,
Огнем охваченные тучи
В стекле реки отражены...
...Звенит и льется птички голос,
Узнай, о чем она поет;
Пойми, что шепчет спелый колос
И что за речи ключ ведет?
Вот царство жизни и свободы!
Здесь всюду блеск! здесь вечный пир!
Пойми живой язык природы, -
И скажешь ты: прекрасен мир!
И.С.Никитин
….
Несколько месяцев спустя…
Из записок Иры:
Одна умная женщина записала в своем дневнике: "Полюбить из жалости к слабому мужчине - безумие. Если вы думаете, что с вашей философией "Ах, какой он несчастный!" вы сможете повлиять на такого мужчину, то вы глубоко заблуждаетесь. Верх вашего самомнения - полагать, будто из слабака вы можете сделать настоящего мужчину.
Вашему влиянию может поддаться только сильный человек, а не слабый. Вы просто обязаны полюбить только себе подобного. Это так трудно и на это может даже не хватит вашей жизни. Но только такая любовь спасет и вас, и вашего возлюбленного. Ведь и он, единственный на этом Свете, может состояться, только встретив вас.
Не будьте так категоричны в своих оценках! Особенно когда вы думаете о своем любимом человеке! Это может выдать вашу тайну: вы любите только себя и, как результат, вы считаете себя непогрешимой. И если бы вы решились написать свою автобиографию, то это бы вылилось в описание любовного романа между главной героиней автобиографии и ее автором.
И еще стихи Вероники Тушновой из записок Иры. Я сижу в палате один и читаю ей вслух:
Пускай лучше ты не впустишь меня,
чем я не открою двери.
Пускай лучше ты обманешь меня,
чем я тебе не поверю.
Пускай лучше я в тебе ошибусь,
чем ты ошибешься во мне.
Пускай лучше я на дне окажусь,
чем ты по моей вине.
Пока я жива,
Пока ты живой,
Последнего счастья во имя
Быть солнцем хочу
Над твоей головой,
Землей -
под ногами твоими.
Я склоняюсь над Ирой и шепчу:
- Любимая! Пока я жив, пока ты жива, последнего счастья во имя быть солнцем хочу над твоей головой, Землей - под ногами твоими. Ты слышишь меня?
Читаю Ире другие стихи Вероники.
Ира внимательно слушает.
А знаешь, все еще будет!
Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует,
и память перелистает,
и встретиться нас заставит,
и еще меня на рассвете
губы твои разбудят.
Понимаешь, все еще будет
В сто концов убегают рельсы,
самолеты уходят в рейсы,
корабли снимаются с якоря...
Если б помнили это люди,
чаще думали бы о чуде,
реже бы люди плакали.
Счастье - что онo? Та же птица:
упустишь - и не поймаешь.
А в клетке ему томиться
тоже ведь не годиться,
трудно с ним, понимаешь?
Я его не запру безжалостно,
крыльев не искалечу.
Улетаешь?
Лети, пожалуйста...
Знаешь, как отпразднуем
Встречу!
- Ирочка, будет чудо, и все еще будет, и мы с тобой отпразднует встречу!
Все будет!
Держись!
Я нежно дотрагиваюсь губами до ее губ и чувствую, как они начинают дрожать, отвечая мне нежным поцелуем...
