Харьковские хроники. 23 августа 2021 года

ХАРЬКОВСКИЕ ХРОНИКИ. 23 августа 2021 года

Памятная дата в Истории России!

23 августа 1943 года ХАРЬКОВ был освобожден от ФАШИСТСКИХ войск.

С Днём города Вас поздравляем, харьковчане !!!

Мирного неба Вам, здоровья, счастливой жизни в Вашем прекрасном городе, и Веры в лучшее будущее, а оно непременно будет.

23 августа - Памятная дата разгрома немецко-фашистских войск на Курской дуге – День воинской славы России.

С 5 июля по 23 августа 1943 года свершился перелом в ходе Великой Отечественной войны и Второй Мировой войны, начатый в боях под Сталинградом.

Гитлеровские захватчики, оккупировав   Европу и продолжая агрессию против Советского Союза,  планировали окружить и разгромить Советские войска на Курском выступе, тем самым создав благоприятные условия для продвижения в глубь страны. Советское командование приняло решение оборонительными действиями измотать противника, затем перейти в контрнаступление.

После кровопролитных боев к 23 августа войска Красной армии отбросили силы вермахта на  150 км, освободили Орел, Белгород и Харьков. Впереди было наступление на запад  и освобождение Украины и Белоруссии.

В боях на Курской дуге, по данным историков, участвовало более 4 миллионов человек, свыше 69 тысяч орудий и минометов, более 13 тысяч танков и самоходок, около 12 тысяч самолетов.

Харьков. Воспоминания 2018 года…

23 августа 2018 года харьковчане  праздновали День Харькова.

Отмечать 75-ю годовщину освобождения Харькова Советской Армией от нацистских захватчиков начнут торжественным возложением цветов к Мемориалу Славы в Лесопарке, где будет играть оркестр, выступит хор и творческие коллективы города, а также пройдет молебен в память о погибших Советских воинах в годы Великой Отечественной войны.

В течение первой половины дня будут проходить во всех районах города возложения цветов к памятникам Советских Воинов и братским захоронениям, митинги-реквиемы и гражданские панихиды.

ВО второй половине дня начнутся концерты: "С праздником, любимый город!" в парке Горького и праздничная программа на Нетеченской набережной, где творческие коллективы выступят на сцене, установленной прямо на воде.

Что происходило в 1943 году?

22 августа 1943 года гитлеровцы начали отвод войск из   Харькова. Чтобы не дать противнику отойти и уничтожить город ( фашисты заминировали основные объектыХарькова) , И.С. Конев 22 августа отдал приказ о ночном штурме Харькова. Задача — не дать немцам взорвать город.

Упорные бои шли всю ночь с 22 на 23 августа 1943 года. На рассвете 23 августа войска 93-й гвардейской  Краснознаменной стрелковой дивизии (в тот же день удостоенной наименования Харьковской), наступавшей в составе 69-ой армии, вышли по продолжению Белгородского шоссе — улице Сумской на центральную площадь им. Дзержинского и подняли над зданием Госпрома Советский красный флаг. К 12 часам дня 23 августа 1943 года Харьков был полностью освобождён.

23 августа 2018 года· харьковский городской голова Геннадий Кернес поздравил харьковчан с Днем города и Днем освобождения.

  Мэр Харькова обратился к советским ветеранам, поздравив их с 75-й годовщиной освобождения доблестной Советской Армией Харькова от нацизма в Великой Отечественной войне.

"Харьков заплатил страшную цену за победу: город был разрушен почти полностью, в живых остался только каждый пятый харьковчанин. Участники боевых действий, партизанского движения, труженики тыла, дети войны - сегодня мы почитаем каждого, кто пережил те страшные годы и боролся за нашу жизнь. Примите от всех нас низкий поклон, вечная память и слава каждому герою-освободителю", - отметил Кернес.

Харьковчанам и гостям города мэр пожелал интересно и душевно провести все наступающие праздники – День освобождения, День города и День Независимости Украины:

"Это хорошее время почувствовать себя семьей, громадой, принять участие в памятных и патриотических мероприятиях, погулять по Харькову. Желаю всем нам благополучия, здоровья и процветания, мирного неба над головой, возможностей для развития и созидания.

С праздником, дорогие харьковчане!

Харьков - лучший город на Земле!

Увидимся вечером на Стрелке - там и отпразднуем день города!"

Виктор Медведчук:   Какой быть Украине?

23.08.2021

Украинский политик Виктор Медведчук написал статью о том, что объединит Украину, что не даст развалить страну и какой быть Украине.

Статья Владимира Путина «Об историческом единстве русских и украинцев» запустила глубинные процессы в украинском обществе и политической среде. Дело в том, что за все время межгосударственных российско-украинских отношений никогда не было такого четкого официального мнения о судьбе двух народов и перспективах двух государств.

И тут уже традиционно — официальная Москва выразила четкие формулировки, а официальный Киев в очередной раз промямлил что-то невнятное. Тем не менее в украинском обществе пошли серьезные процессы, которые задели практически всех думающих людей. Процессы эти только начались, в том числе и в России.

К чему зовет Россия?

В украинском политическом сообществе принято считать, что Россия имеет одну точку зрения, и эта точка зрения Президента России  Владимира Путина. На самом деле российское общество одним Путиным никогда не исчерпывалось. Есть либеральная точка зрения, согласно которой Россия в российско-украинских отношениях во всем неправа и, вообще, лучше бы России в современном виде не было бы. Статья Путина рассматривается ими как еще одно подтверждение российского империализма. Там есть и свои ура-патриоты, которые, обсуждая статью Путина, говорят: «Смотрите, Медведчук не согласился с формулировкой Путина, об одном народе, он враг». Такие «патриоты» не видят перспектив украинской государственности и считают, что Украина должна войти в состав РФ, как минимум ее большая часть. То есть, если одни считают, что не должно быть России, то вторые, что не должно быть Украины.

Позиция Путина намного объемнее такого примитивного понимания отношений между странами. В целом статья и последующие высказывания Путина о том, что должны быть и Россия, и Украина, но есть очень важные нюансы, которые необходимо анализировать украинским политикам. Путин сегодня не только не оспаривает украинскую государственность, но и право Украины становится «анти-Россией». Но тогда он ставит вопрос о статусе территорий, которые, исходя из своего исторического формирования, быть «анти-Россией» никак не желают. Ведь Украина активно выталкивает миллионы русскоязычного населения из правового поля, а к Донбассу формируется отношение как к мятежной колонии. И посыл Путина совершенно понятен: раз для руководства Украины русскоязычные граждане являются чем-то неполноценным, то для России они один народ с русскими. А дальше он рассказывает историю регионов, которые были присоединены к Украине не как к государству, а как к административной единице другого государства. И в этом есть логика — Украина, как самостоятельное государство, не присоединяла к себе ни Крым, ни Донбасс, ни массу других регионов. А, потеряв контроль над Крымом и частью Донбасса, пока демонстрирует бессилие к их возвращению. Слабых, как известно, история не любит.

Владимир  Путин говорит о том, что русскоязычное население, лишенное гражданских прав и культурно-исторического прошлого, поставили перед невозможностью иметь свое политическое представительство в Верховной Раде, иметь свои СМИ и партийные проекты. И дальше этот вопрос ставится перед Европой. А Европе это очень неудобный вопрос. Тут надо или отказаться от принципов демократии и поступить, как выгодно здесь и сейчас, или одернуть Украину и заставить ее прекратить репрессии против оппозиции.

В этой ситуации Путин выигрывает в любом случае. Если Европа не реагирует на притеснение оппозиции и русскоязычного населения, то Путин ловит их на лукавстве и двойных стандартах. Если Европа начинает реагировать на украинский беспредел, то Путин становится гарантом демократии в Восточной Европе.

Складывается впечатление, что Россия готовит информационную и идеологическую основу в отношении Украины. При этом учитывается именно политическая ситуация внутри нашей страны, тупик, в который ее завела прошлая и нынешняя власть. Возможно, Европа, а тем более США, не хотят признавать этого тупика, в который завели Украину под «их чутким руководством», но в определенных условиях, им придется это признать, и тогда проект Украина либо «оптимизируют» в меньших границах, либо вообще спишут за ненадобностью.

Киевский ответ

Киевский  ответ на позицию Путина тоже не однозначен. Казалось бы, самый правильный ответ власти ‒ заверить украинских граждан, что их страна с ними, что их ждут, что их права будут защищены, о них будут заботиться. Но власть, в первую очередь в лице Президента Зеленского, делает нечто противоположное, что огромное число украинских граждан оценили как безумие. Судите сами: «Я просто хочу, чтобы меня поняли. Еще раз: Родина или ты — гость? Я считаю, что, если ты живешь на территории Донбасса сегодня, временно оккупированном, и ты считаешь, что это дело правое и нам в Россию, что мы русские, это большая ошибка оставаться жить на Донбассе. Это никогда не будет российской территории. Просто никогда… Для будущего своих детей и внуков, если ты любишь Россию и считаешь, что всю жизнь, находясь на территории Украины, чувствовал, что это Россия, если ты так чувствуешь, то я считаю, что этот человек должен понять: во имя своих детей и внуков уже нужно ехать и искать себе место в России. Это правильно. Потому что без Украины на этой территории цивилизации не будет… Украина будет расти вверх, будет все строиться, это однозначно, а Донбасс — в оккупированном и отрезанном виде ‒ никуда расти не будет».

Давайте спокойно разберем ответ Зеленского на те посылы, которые он бросает украинским гражданам, особенно тем, кто находится на неконтролируемой территории. Главный посыл нынешнего Президента русскоязычному населению — ты тут гость или нет? Если гость, то ты уже засиделся, и с вещами на выход. То есть Зеленский говорит не о народе, а о территориях, которые необходимо очистить от неправильных граждан. Масса людей усмотрели в этом ту риторику, когда в Германии в 30-х годах прошлого столетия называли немецких евреев гостями.

Но все-таки давайте рассмотрим процесс объемно — Путин говорит об одном народе, объединяя русский и украинский народ, а Зеленский предлагает русским и русскоязычным либо ассимилироваться, либо эмигрировать в Россию. При том, что Путин и Зеленский говорят совершенно о разном, они запускают единый процесс — Зеленский выгоняет, а Путин приглашает украинских граждан. Получается, что Зеленский работает в связке с Путиным: один отдает граждан Украины, другой принимает. И при внешнем несогласии Зеленский говорит Путину твердое «да» в вопросе развала страны.

Ведь если миллионам гражданам надо ехать в Россию, то становится закономерным вопрос: а если «неправильные» граждане, не дай бог, надумают это сделать с территориями? На это Зеленский говорит словами чеховского героя: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» Да почему не может, если политический процесс запущен, а Зеленский сам является сегодня главным катализатором? Зеленский активно рубит сук украинской государственности, на котором сам сидит.

Вот Зеленский говорит, что люди рано или поздно сломают стену. Но вот вопрос, а кто эту стену построил? Кто ограничивал связи, контакты, обмен мнениями и информацией, свободу передвижения и экономическое сотрудничество? Да, эти строители стен неплохо заработали, но ничего толком, кроме личного обогащения, не добились. А если эту стену сломают не с той стороны, с которой думает Зеленский? Что тогда? Я недаром в начале статьи уделил внимание обществу России, там этот процесс уже запущен. Если в России русскоязычное население воспринимают как соотечественников, то стену могут и разрушить. Вопрос только как это сделают. Одно дело восстановление уважительных и взаимовыгодных отношений между Украиной и Россией, а другое — риск отторжения от Украины территорий.

Зеленский высокомерно заявляет, что Донбасс без Украины развиваться не будет. Но будет ли он развиваться с Украиной? Украина является единственной страной постсоветского пространства, за 30 лет независимости так и не вышедшей на экономический уровень конца 1980-х и начала 1990-х годов. Сегодня это самая бедная страна в Европе, но Зеленского это ничуть не смущает. Сегодня Украина проигрывает России в первую очередь экономически. И проигрыш этот ‒ прямая ответственность Зеленского как Президента Украины. Поэтому разговоры Зеленского о развитии страны не стоят ничего. Нищую страну просто развалить и продать за долги кредиторам. И никакая патриотическая риторика не поможет.

Ответ лжепатриотов

Я не зря упомянул российских «патриотов», которые считают, что никакой Украины быть не должно. В Украине подобных «патриотов», только с противоположным знаком, вполне достаточно. Они считают Россию недостраной, которой скоро не будет, а Украину — образцом демократии и процветания. Лидером подобных мнений, без сомнения, является экс-президент Украины Порошенко.

«Мы, украинцы, не имеем проблем с собственной идентичностью. И нам по барабану, что именно об этом думает Путин. Мы — украинская политическая нация, равноправными членами которой являются граждане разного этнического происхождения, разных конфессий и языковых сообществ. И от россиян нас отличают не только собственный исторический опыт, язык (выделено автором), песни и танцы или кухня, но и политическая культура, отношение к правам и свободам человека (выделено автором), геополитические ориентации, осознанное и глубоко укоренившееся чувство причастности к европейской цивилизации (выделено автором). Эти различия в течение последних семи лет только усилились, и, кстати, не последнюю роль в ускорении этого процесса сыграл настолько отталкивающий для Украины Путин… Украина выбрала свой путь развития — членство в ЕС и НАТО. Социологические опросы показывают, что на референдуме за вступление в ЕС готовы проголосовать три четверти тех, кто планирует принять в нем участие. За НАТО — соответственно две трети украинцев, которые готовы участвовать в референдуме. Российская агрессия, кстати, существенно усилила поддержку евроатлантического курса среди украинцев».

Тут тоже необходимо разобрать все пассажи, которые открывают всю подноготную подобной идеологии. В Украине, оказывается, нет проблем с собственной идентичностью: украинцы говорят на одном языке, имеют одну кухню и даже танцы танцуют одни и те же. Но давайте читать далее ‒ по словам того же Порошенко, цифры которого (по результатам многочисленных социологических исследований последнего времени) явно завышены, так как, согласно соцопросам, за ЕС голосуют 53‒65%, а за НАТО — 42‒53%. Таким образом, есть миллионы граждан, которые этот курс не поддерживают и которых господин Порошенко в расчет принимать не хочет.

Но если господину Порошенко «по барабану» мнение миллионов граждан, то о какой политической культуре и отношении к правам человека может идти речь? Да и сам Порошенко ранее официально сознался, что он русскоязычный человек, а это ставит под сомнение, что у него лично нет проблем с идентичностью. По Порошенко, Украина имеет причастность к европейской цивилизации, а Россия ‒ нет. Но тут-то и кроется подвох. Ведь по этой логике русскоязычные регионы нужно отдать обратно в Азию. Получается и Порошенко согласен с Путиным.

В такой идеологической парадигме вообще нет будущего. Зачем Украине какой-то Донбасс и Крым, если на остальной части уже построено мощное европейское государство? По Порошенко развитие Украины закончилось ‒ она выбрала свой путь (армию, язык и веру), альтернативы этому нет, основы государства, общества, счастливой страны уже построены. Остается следовать заветам Порошенко, в частности, поставить его статую на освободившийся постамент памятника Ленину.

Но такая совершенная, демократическая, свободная и счастливая Украина существует только в головах отдельных граждан. На деле все не так. Украинская государственность в опасности, и главная опасность исходит от ограниченности, непрофессионализма и жадности тех, кто страной управляет. Порошенко транслирует сладкую сказку, которая не соответствует действительности, парализует волю для решения насущных проблем и строительства страны. Наша страна находится в тяжелом кризисе, и нужно ее спасать.

Противостоять деградации

Вот и получается, что Зеленский и Порошенко в целом с Путиным согласны и благословляют потерю граждан, а как следствие этого, возможность потери территориальной целостности Украины. А Путину возражает один Медведчук, который упорно хочет вернуть Донбасс в Украину, а Украину -  на Донбасс.

Почему же русскоязычные Зеленский и Порошенко вдруг стали ярыми националистами и наперегонки упражняются в том, чтобы отобрать права и свободы у русскоязычного населения и поссориться со всеми соседями (не исключая членов обожаемого ЕС)? Дело вовсе не в русском языке (притесняют и венгров, и румын, и поляков), а в системе управления.

В Украине идет примитивизация системы государственного управления. Идеология «анти-России» разрушает украинское государство, опускает нас даже не до уровня Средневековья, а до уровня племени, у которого один язык, одна кухня, одни танцы и одни идолы. Племенем управлять легче: кто не соответствует его традициям и законам вождя, изгоняется, как это сегодня показывает Президент Зеленский. При этом племя легко загнать в резервацию и отобрать у него земли и вообще будущее. Всегда менее цивилизованный народ проигрывает более цивилизованному. Именно поэтому проклятие и разрушение остатков достаточно развитой советской цивилизации ‒ обязательный пункт наших горе-реформаторов.

Украинцам внушают, что они были цивилизованными европейцами, просто забыли это, русские заставили их это забыть. На самом же деле в основном в союзе с Россией Украина входила в европейскую и мировую культуру. Украинцев заставляют вспомнить то, чего не было, а забыть реально славное прошлое, обесценить его. С точки зрения менеджмента ‒ забыть историю прежнего успеха.

Нужно понимать, что на примитивном уровне управления мы теряем страну. Мы уже потеряли огромный промышленный и научный потенциал, теряем население и территории. И процесс этот продолжается. У населения отбираются права и свободы, а власть несет все меньше ответственности за содеянное.

Поэтому у Украины единственный путь к возрождению, и состоит он в обратном завоевании прав и свобод граждан. Казалось бы, эти функции выполнял Майдан, но это тоже сладкая, но лживая сказка. Постмайданная власть только и делала, что забирала свободу и права граждан, залезала к ним карман, выталкивала землю из-под ног.

Майдан — это активно созданное недовольство, которое узаконило беззаконие, подменив справедливость революционной целесообразностью. И когда беззаконие стало законом, украинский гражданин был выдавлен из правового поля. И неважно ‒ русскоязычный это гражданин или украиноязычный, богат он или беден ‒ репрессий ему все равно не избежать, неважно ‒ хочет ли он в НАТО или не хочет ‒ его будут обдирать несправедливыми тарифами и поборами. Эта примитивная власть может только брать, дать она не в состоянии ничего.

Спасти Украину

Понятно, что идеология и методы управления Порошенко/Зеленского  ведут Украину к потере суверенитета, заключению в политическую резервацию. И этому нужно немедленно противостоять. За славословиями и сладкими сказками этих политиков стоит катастрофа нашей страны, смерть экономическая, политическая, культурная.

Первое, что нужно сделать в преобразовании страны, это понять, что за страна нам досталась, какие люди тут живут и как власть, государство может сделать их жизнь лучше. Украина исторически сложилась из множества частей, которые ранее входили в состав других государств, а потому сжатие от многонационального государства до одного этноса или племени — это деградация. Тем более для страны, находящейся в центре Европы, где говорят на разных языках, ходят в разные церкви, чтят разных героев, выстраивать идентичность, которая близка лишь части населения, является стратегической ошибкой, ведущей к разрушению страны. Слепить страну по чужим лекалам — еще большая глупость, ведь тогда мы делаем страну не своим гражданам, а внешним силам. Как говорил М. Грушевский: «…Не надо подгонять нашу жизнь к которому-нибудь западно-европейскому образцу, хотя бы и немецкому. Освобождение от принудительной зависимости от московской жизни не должно быть заменой одной зависимости на другую, хотя бы и добровольную».

Давайте посмотрим, о чем говорил Вячеслав Черновол: «Я представляю будущую Украину федеративным государством — союзом земель, которые сложились исторически и несут на себе природно-климатические, культурно-этнографические, языково-диалектные, быто-хозяйственные и другие различия, создающие неповторимое разноликое лицо единого народа. Вижу в составе Украинской Народной Республики такие земли, как Киевщина, Подолье, Волынь, Галичина, Буковина, Закарпатье, Гетманщина, Слобожанщина, Запорожье, Донетчина, Таврия (Черноморье), а Крым — как независимого соседа, или автономную республику в союзе с Украиной». Опять федерация?

Мне возразят, что федерация сделает возможным отделение украинских земель, необязательно к России, а также к Венгрии, Румынии и Польше. То есть федеративное устройство подтолкнет страну к развалу. Но тот же Грушевский утверждал: «Так что можно сказать: до федеративного устройства части государства проявляют стремление к движению от центра, а после создания федерации ‒ идут к центру. Это надо иметь в виду против разговоров противников федеративного строя, якобы федеративный порядок ведет к развалу и разделению государства. Германия тридцать с лишним лет назад стала федеративным государством, и по сие время ее государственное единодушие не ослабело, а скрепилось и обнаружило в последние годы такую силу внутреннего единства, какого не показывало ни одно унитарное государство».

А вот если у власти останется эта же политическая команда, то она добьет Украину и без всякого федерализма. Мой аргумент таков — федеральным государством сложнее управлять, а потому федеральное государство не потерпит алчных и непрофессиональных правителей во главе. Мы должны призвать во власть не популистов, а серьезных специалистов по государственному строительству и настоящих патриотов своей страны.

И нужно ответить на главный вопрос: что объединит Украину, что не даст развалить страну? Какой быть Украине? У меня есть ответ: во-первых, право, законность, защита граждан, защита их прав и свобод. Во-вторых, нас спасет экономический прагматизм, умение получать выгоду на мировых рынках, и российский рынок мы терять не должны. В-третьих, социальная справедливость. Без работы социальных программ нам страну из нищеты ни вытянуть, ни спасти от эпидемий, ни восстановить после боевых действий.

Таким образом, правовое социальное государство, которое строит прагматичные экономические отношения, как внутри себя, так и вовне. А теперь спросите: может ли по таким принципам работать современная украинская власть? Для них это неразрешимая задача. Вот они в примитивное племя и играют, поскольку ничего другого не умеют. А внешние кураторы этим пользуются и качают из страны последние соки.

Потому нам нужно строить страну, невзирая ни на что. Никто за нас ее не построит, новейшая история Украины это показала. А как строить? Договариваться между собой, искать взаимные выгоды, а не продавливать свои интересы, невзирая ни на что, как это делает нынешняя власть. Нам нужны не харизматичные вожди, а договороспособные менеджеры. Нам нужны не те, кто изображает власть, а те, кто будет отстаивать интересы украинского государства. И не те, кто орут на митингах «Слава Украине!», а те, кто самоотверженно трудится на благо своей страны и создает ее истинную Славу!

Измените принципы, отойдите от примитивного суждения о своей стране, уберите политических нарциссов с трибун, дайте возможность работать порядочным и талантливым людям, и вы увидите результат. У нас обесценили слово «патриот». Как по мне, это не тот, кто заставляет других любить свою страну или изгоняет тех, кто, по его мнению, страну не любит. Патриот — этот тот, кто сейчас будет спасать свою страну от развала, «сшивать» ее, строить и делать ее сильнее во всех отношениях, то есть создавать успешную страну для себя и для своих граждан.

https://ukraina.ru/exclusive/20210823/1032110661.html

Министр иностранных дел России Сергей Лавров прокомментировал очередное русофобское заявление   Владимира Зеленского по Донбассу, его слова   с предложением  к русским на Донбассе "уезжать и искать себе место в России".

"Расцениваем такие заявления как разжигание межнациональной розни», - заявил Лавров в интервью венгерской газете "Мадьяр Немзет" и добавил: «В странах Евросоюза за это предусмотрена уголовная ответственность".

Новости 23 августа 2021 года

Гражданин США Джаред Кент, который был задержан в Одессе в майке цветов российского флага и с надписью "Россия", во время задержания кричал, что «если бы не русские, украинцы говорили бы по немецки».

И в чём он не прав?

………………………

Русофобский проамериканский  Киев призвал   дерьмократическую Европу наказать Россию за…

И вы знаете за шо?

За афганский кризис!

Порошенко обвинил Россию в агрессии против   Афганистана : «Путин хочет поработить всю Европу!»

Теперь ждем такой же призыв от Зеленского типа «Освободим Донбасс -  освободим Афганистан!»

……………………………

Киевские нацисты ведут переговоры с американцами о переброске на Украину  под видом «беженцев» боевиков, подготовленных  Пентагоном в Афганистане в рамках так называемой «борьбы с терроризмом».

Их будут направлять на линию фронта в Донбасс для замены украинских частей, которые отказываются воевать.

Молекула памяти. Воспоминания о послевоенном Харькове

Владимир Фокин

23.08.2021

Владимир Петрович Фокин — известный советский и российский кинорежиссёр, создатель культовых фильмов «Сыщик», «ТАСС уполномочен заявить», многих других кинолент, Народный артист Российской Федерации, секретарь Союза кинематографистов Москвы, член правления Союза кинематографистов РФ, почётный гражданин города Харькова

Ко Дню Освобождения, который харьковчане традиционно отмечают 23 августа, Владимир Петрович решил поделиться с читателями портала Украина.ру своими воспоминаниями…

Сейчас редко, но в советское время почти на всех партийных мероприятиях звучала духоподъемная фраза: «В какое же интересное время живем, товарищи!» А однажды после оваций кто-то тихо вздохнул: «Эх, пожить бы хоть немножко в неинтересное…»

Голова идет кругом, когда подумаешь, что выпало на долю моего поколения и особенно наших родителей, так и не доживших до «неинтересного времени». Сколько костедробильных поворотов истории, боли, несправедливостей, надежд и веры в светлое будущее с последующим их крушением, революций, войн, колебательных процессов генеральной линии партии!..

Немцы и кино

Я родился ровно через четыре месяца после окончания Великой Отечественной войны, и все мое детство прошло в руинах истерзанного войной Харькова. Войну не застал, как видите, но всю жизнь с ранней юности, как только научился выпивать, и по сегодняшний день 23 августа с харьковчанами — действующими или «харьковчанами запаса», живущими вне родного города, — мы обязательно отмечаем День Освобождения.

Не помню, чтобы кто-то нас этому учил, тем более заставлял, но как-то само собой, где бы ты ни оказывался (август — время отпускное), обязательно возникала какая-то компания — в ресторане, в сквере или на набережной, если у моря, где сразу угадывались свои. И к ним можно было присоединиться хотя бы на один-два тоста. Факта, что ты харьковчанин, хватало для опознания, как в авиации, — свой. И в этот вечер ребята из самых разных слоев, в том числе не перегруженные интеллектуально, говорили серьезно и пили не чокаясь…

Какие сегодняшние бандиты, уголовники, маньяки, чья жестокость леденит кровь, могут сравниться с немецкими и местными фашистами, которые повыползали с цветами и хлебом-солью навстречу гитлеровским «освободителям»! Непостижимо, из каких химических элементов в человеке может выработаться вещество, вымывающее из него весь культурный опыт человечества и заполняющее пустоты абсолютным, беспримесным равнодушием и ледяной безжалостностью к людям.

Я вырос в ненависти к немцам — да что я, все мы. Когда город в руинах, а у половины одноклассников отцы не вернулись с войны, как-то не вспоминаются ни Гёте, ни Шиллер, ни Бетховен с Бахом…

С возрастом я, чуждый любой национальной розни, все больше и больше тяготился этим стыдным чувством и избавился от него, только когда решился снять фильм о немецких детях, которые в итоге стали жертвами войны так же, как их советские сверстники. Поначалу я отказывался: сценарий был слабым, невероятно идеологизированным. Несмотря на то, что в основе его лежали реальные события и трое из соавторов написали каждый по варианту, все равно это были «розовые сопли в сахаре», и желания экранизировать такое не возникало.

Но в какой-то момент я вдруг понял, что сама история, повторяю, реальная — когда советская военная администрация сразу после Победы начала подбирать по всей Германии детей, лишившихся родителей или потерявшихся при бегстве с насиженных мест под натиском Советских войск, стала разыскивать родителей и возвращать им детишек, такая история дает повод сказать людям что-то очень важное.

Дело в том, что Германия не знала такого явления, как детская беспризорность в нашем понимании. Но когда Красная армия, выдавленная лютым врагом в отступление на восток, пошла в обратном направлении по тем же городам и селам, в которых зверствовали немцы и их союзнички практически из всей Европы, когда наши солдаты увидели, что те сотворили с людьми и со страной, и с этим знанием вступили в Германию, немцы понимали, что после такого русские имеют полное право стереть Германию с лица земли и истребить все население страны, вырастившей фашизм.

И действительно, в первые два-три дня были случаи жестоких расправ над местными, на что командование циркулярно распространило по всем войскам приказ о беспощадном преследовании мародеров и насильников, за ним последовали показательные расстрелы, люди как-то «охолонули», протрезвели и, не скрою, труднопостижимым для меня образом сумели преодолеть накопленную ненависть, разделить в своем сознании понятия «фашист» и «немец».

А немецкая пропаганда гнала людей куда угодно, только бы подальше от «русских варваров», и вся страна наполнилась потоками беженцев. Только бежать им было некуда, не было у них ни Сибири, ни Урала, ни Средней Азии, как у наших. Они бежали в Дрезден, надеясь спастись под покровом Сикстинской Мадонны. А уж как оно обернулось… Что сделали с Дрезденом, его населением, включая беженцев, англичане и американцы, хорошо известно.

И конечно, в пекле финальных битв страшной войны люди теряли друг друга, теряли детей, воистину ни в чем не повинных. Так война бумерангом вернулась в дом агрессора, ударила по самым слабым и незащищенным. Я посчитал крайне важным для себя сделать такой фильм и, может быть, через него достучаться до сердец правителей разных стран, в чьих руках судьбы Мира.

В школе и в обоих моих вузах (ХПИ и ВГИК) я учил английский язык, но, работая над своим вариантом сценария, по мере того, как формировались характеры героев, накалялся сюжет и выстраивалась композиция фильма, приходил к пониманию, что немецким детям — будущим исполнителям (а их в картине больше пятидесяти, от трех до четырнадцати лет) —предстоит решать гроссмейстерские актерские задачи, и быть для них чужим дядей, который общается с группой через переводчика, — значит погубить дело.

И тогда, холодея от ужаса, я начал понимать, что обязан изучить немецкий язык. Вторым режиссером у меня был друг-земляк, с которым мы сначала закончили ХПИ, кафедру электропривода (только он на 8 лет раньше), а потом режиссерский факультет ВГИК (он — мастерскую С.А. Герасимова, я — Ю.П. Егорова). Это был Валерий Харченко. Поскольку ему предстояло работать со вторым планом, с массовкой и вообще «держать» всю съемочную площадку, то я подумал: ему тоже придется идти на штурм языка, из которого мы оба знали только «хенде хох!», «матка, курка-яйка-млеко!» и «русиш швайн».

Когда я объявил о своих планах Валере, он — человек авантюрный, легкий на подъем — сразу согласился. Я упросил Герасимова, тот написал ректору МГУ письмо, и нас включили в экспериментальную группу на кафедре знаменитого на весь мир профессора Галины Китайгородской, разработавшей систему изучения языков методом «погружения». Когда-нибудь я расскажу (просто обязан это сделать), как мы «погружались» и все-таки проломились сквозь эти тернии (поверьте, это того стоит), но пока достаточно сказать — через два месяца мы довольно уверенно говорили по-немецки. Вскоре у Харченко появился шанс запуститься со своей картиной, его, конечно, нельзя было упускать, и Валера ушел. А для меня обретенное чувство языка, богатства его интонационных обертонов и, главное, возможность напрямую общаться и минуя переводчиков говорить с немецкими актерами, особенно с детьми, стало бесценной опорой в работе. Речь о фильме «Александр Маленький».

Я назвал эту картину именем грудничка-подкидыша, которого доведенная до отчаяния немецкая женщина оставила на обочине около детского дома в надежде, что его спасут добрые люди. Назвал не случайно, потому что этот проходной в общем-то персонаж, который появляется в картине всего на полторы минуты, очень важен для меня. Он — мой ровесник, единственный в картине человек нового послевоенного поколения, и я, не скрою, надеялся, что наше поколение, не видевшее войны своими глазами, но несущее в себе генетическую память о ней и понимание, что еще одну мировую войну человечество не переживет, общими усилиями должно покончить с войнами на Земле. Не случилось. Может, у других получится…

Зато случилось много другого, такого, что не могло бы привидеться в самом кошмарном сне.

Володя Маленький

Мы жили на улице Мельникова в доме №5, во 2-й квартире. Этот красивый трехэтажный дом в стиле «модерн» был устроен странным образом. Нумерация квартир в нем по неразгаданному до сих пор замыслу начиналась сверху. Поэтому попасть к нам можно было, только преодолев один прямой и два крутых винтовых пролета, из-за чего всю жизнь мы выслушивали от почтальонов, агитаторов во время выборов, новых врачей из поликлиники и всех, кто попадал к нам впервые, упреки в идиотизме такого решения, авторство которого приписывалось нам, обитателям верхних квартир.

Когда-то потолок и крыша над лестницей были стеклянными, в совокупности образуя прозрачный фонарь, но в процессе оптимизации коммунального быта они были заменены на листовое железо и выкрашены в некий, напоминающий продукт жизнедеятельности человека, цвет.

Однажды мама послала меня вынести мусорное ведро, из которого торчала бутылка с каким-то техническим маслом, и я смекнул, что если ведро нести не строго вертикально, а слегка наклонить, то из горлышка начинает литься некая черная субстанция. Было что-то завораживающее в том, как тонюсенькая тягучая струйка ложится на ступеньки, образуя красивую непрерывную линию. Красиво, впрочем, было недолго, потому что я вдруг поскользнулся и совершил на пятой точке в обнимку с ведром стремительный спуск до конца упомянутого винтового пролета, на котором и осталось все содержимое бутылки, что, естественно, поскольку контроль над углом наклона бутылки в процессе проезда был утрачен. Оно, это самое содержимое, видно, было качественным, потому что пролилось оно, когда мне было лет десять, а двадцать лет назад, когда мне минуло 55 и я в последний раз был в нашем доме, след от того заезда, правда, несколько потускнев, оставался на месте. Заодно хочу покаяться перед бывшими соседями и заверить: «Я не нарочно, больше не буду…»

А еще, над парадной дверью есть циркульное окно, вписанное в обширную нишу. Представьте, как классно — пока никого на лестнице нет, бросать мячик в это окно! Как при каждом попадании оно восхитительно дребезжит и как замирает сердце в ожидании, что уж на этот-то раз стекло со звоном разлетится. Но мячик всегда возвращался, отскакивал и возвращался! Всегда… А вот и не всегда!.. И сколько потом ни плачь, никто не пожалеет и никому не скажешь — ни братьям (услышишь: «Ну и дурак»), ни пацанам — никто не полезет. В общем, если у кого есть длинная лестница… Он должен там лежать в этой нише, такой синенький с кулак величиной, с красно-желто-зеленой полоской вокруг…

Когда-нибудь надо будет рассказать поподробнее об обитателях нашего дома, двора и прилегающих улиц. Эти люди, поверьте, заслуживают того, чтобы их помнили, ведь коммунальные квартиры, где бок о бок жили пролетарии и дирижеры симфонических оркестров, профессора, посудомойки и вертухаи местных тюрем, где социальная чересполосица сводила в общее пространство людей с полярными культурными потребностями, бытовыми привычками, кулинарными предпочтениями, гигиеническими традициями; их сосуществование в общем пространстве создавало порой  удивительные примеры толерантности и нетерпимости, мелких пакостей и взаимовыручки, непримиримой вражды и неразрывной, крепче кровной, взаимной привязанности.

Жизнь наша протекала на улице и во дворах. Родители у всех пацанов работали и понятия не имели, как мы проводим время. В школу нас отводили один раз — 1 сентября в первый класс, а дальше все самостоятельно: школа, улица, двор, вся полнота ответственности за любой поступок и слово, которое тоже — поступок. Самая эффективная форма мужского воспитания!

У меня все сложилось еще суровее: мало того, что я постоянно путался под ногами старших братьев, которые вынуждены были меня терпеть, но и они, в свою очередь, водились со старшими ребятами. Таким образом, я с самого начала был посвящен и причастен к решению если не всех, то многих проблем нашего и соседних дворов. Правда, когда разбирались с барышнями или опасным «тем берегом» речки Лопани, то мне до определенного возраста доходчиво давали понять, что и «без сопливых скользко», тем самым оберегая мою психику, ну и целостность физиономии, конечно.

Что сказать, жизнь почти всех наших друзей детства и ранней юности текла на грани «уголовного фола», а многие в итоге за эту грань шагнули. В разговорах постоянно присутствовали «мусора», приводы в «легавку», счет «кто» и «на сколько» сел, «жалистные» блатные песни, прокуроры и прочие «волки позорные» — все это наполняло жизнь манящим ароматом запретного плода и было своеобразным продолжением жизни в коммуналках.

А параллельно шла другая жизнь: книги, спорт, когда в Харькове открылся планетарий — сумасшедшее увлечение астрономией, и, наконец, в восьмом классе — «Театр юных» во Дворце пионеров.

Харьковские сорванцы

О моих потрясающих родителях разговор особый: надеюсь, когда-нибудь соберусь с духом и расскажу, а сейчас только в двух словах о братьях. Мы появились на свет через короткие интервалы: Славик в сороковом, Жека в сорок втором, я в сорок пятом году.

Пока мы учились в школе, разница в возрасте была огромной, представьте второй класс и седьмой. Или пятый и десятый. Мало того, что всю жизнь я донашивал за ними все, что им не удалось превратить в «текстильную ветошь», я еще был приговорен тащиться по проторенным ими дорогам жизни: одни и те же ясли на Садовой, тот же детский сад на Черноглазовской, потом через три дома на той же улице 49-я школа и, наконец, одна кафедра Политехнического института. Конечно, институт — случай особый, об этом когда-нибудь в другой раз, но в детстве все развивалось приблизительно по одной и той же схеме: папа приводил меня в очередное образовательное заведение под ликование и восторженные возгласы персонала: «Боже, еще один мальчик этой замечательной семьи, братик Славочки и Женечки Фокиных!..»

Скажу, не вникая в подробности, что счастье их всякий раз было недолгим, и уже на следующий день начинались суровые будни: бесконечные вызовы родителей, четверки и даже тройки по поведению, расхождения во взглядах на жизнь с учителями и, главное, крайне отрицательное разлагающее, по их мнению, но весьма эффективное, по общему признанию, влияние на детские коллективы. Не совпадали мы преимущественно в их стремлении заставить меня «ходить строем» и моим нежеланием этому подчиняться. Через всю мою жизнь рефреном звучало:

— Фокин, будь как все! Не считай себя умней других!

Недавно в «Фейсбуке» какой-то харьковский краевед разместил фотографию красивого дома с круглой башней и коническим навершием над ней. Это улица Мельникова, 6. Во дворе этого дома было ремесленное училище — «ремеслуха», куда после седьмого класса шли очень многие подростки. Они работали на станках, «фраерились» и казались нам взрослыми дядьками!

  цилиндрических болванок толщиной в два-три сантиметра — служили отличными битами для игры на деньги «под Катю». Эпизод такой игры в фильме «Пятый ангел» я снял прямо напротив этого дома в другом направлении, в сторону улицы Девичьей, по которой ходил в 49-ю школу на Черноглазовской. В это трудно поверить, но прямо на перекрестке Мельникова и Театрального спуска, в самом его устье стоял одноэтажный дом, обнесенный круглым забором, и в нем жила семья, из которой помню только злого мужика. Он гонял нас, когда мы выезжали на санках на дорогу и с грохотом утыкались в его забор.

Это мы так скатывались с трехступенчатой огромной и страшной горы, которая с годами оказалась довольно скромным холмом, и называлась эта гора Синодруцкой. По количеству ступеней отсчитывалась и степень героизма: съехать с первой Синодруцкой — это так, для «писюноты», со второй — ты уже можешь возвращаться на гору вразвалочку и сплевывать сквозь зубы, а если ты «не бздо», съехать с третьей Синодруцкой на коньках, привинченных веревками к валенкам, или на санках лежа на животе, то ты — Король! Однажды я и съехал…

Мамин брат, наш любимый дядя, сделал нам с братьями у себя на заводе санки, самые быстрые на всей Синодруцкой! Нам завидовала вся улица… Я увидел этот тягач с экскаватором на платформе и услышал визг его тормозов, когда уже ничего не мог сделать. У него было три оси, я врезался во второе колесо, за которым… Конечно, ему слабо было догнать меня, этому фраеру, но санки он, гад, схватил и бросил под колеса своего тягача. А саночки были из такого уголка, что он никак не мог их переехать, и за ним бежали все пацаны, что были на Синодруцкой, и кричали, и просили его, как человека, остановиться… Какое там! Злой был как черт. Колеса, уродуя, перепрыгнули через наши саночки уже при повороте на Гражданскую… Братья меня в тот раз тоже не догнали, а сплющенные санки подобрал наш приятель — сын истопницы, каким-то образом выправил (у них в котельной были мощные печи) и на правах нового хозяина появился с ними но Синодруцкой. До сих пор жалко…

Портрет кинорежиссёра в юности

К моему окончанию школы мы с братьями как-то сравнялись в возрасте, смешались и стали общими их и мои друзья, и вся эта веселая разноликая компания молодых людей постоянно толклась в нашей единственной комнате, где дверь никогда не запиралась, а английский замок входной двери в нашу коммуналку открывался в зависимости от предпочтений — линейкой, расческой или студенческим билетом, хотя откликался и на ключ.

Тогда не было принято согласовывать по телефону визиты, поскольку появление в доме друга никаким «визитом» не являлось, а было продолжением нашей дворовой или школьной-студенческой жизни. Мама всех успевала накормить, была в курсе проблем наших друзей, и для каждого у нее находилось доброе слово. Спросите любого, кто помнит нашу семью, и они освободят меня от необходимости говорить о том, что можно принять за нескромность.

Мои братья, каждый по-своему, оказали огромное влияние на то, кем и чем я стал, практически сделали меня без лишних слов и нравоучений. Просто я смотрел и старался быть похожим на них. Представление о чести, чувство юмора и чувство меры тоже от них. Мы всегда были как один человек, но вот уже двадцать лет, как нас осталось двое. И то — один в Австралии…

Нашим ареалом обитания были Мельникова, Гражданская, Слесарный переулок, Подгорная, Девичья, Черноглазовская, на которой стояла наша 49-я школа — замечательное старинное здание, кажется, женская гимназия когда-то, уютное родное, не тронутое войной. В начале семидесятых мою школу сожрал ХИИКС и вылепил на ее месте скучный и безликий учебный корпус.

Да и улицы я вспоминаю под названиями, которые им присвоили отцы-основатели, то есть до раскоммунизации, хотя и советские власти (они тоже думали, что пришли навсегда) над топонимикой Харькова поработали весьма свирепо.

Я навсегда запомнил первый урок слесарного дела, к которому нас приобщал суровый дядька в синем халате. Он начал с фундаментальных основ металловедения:

— Запышить и запомнить, — мы напряглись и сосредоточились. — Усё кругом состоит из стали, а усе стали делятся на два типа: ВЧМ и ВЧТ, шо означаить "Весьма чрезвычайно мягкие" и "Весьма чрезвычайно твердые".

Потом он с пристрастием проверил конспекты. Я добросовестно записал и, как видите, запомнил…

Вспоминаю родной город сегодня, в преддверии годовщины его Освобождения от нацистов, и отчетливо вижу руины на нашей и соседних улицах; десятки старателей, разбирающих на кирпичи разрушенные дома, которые мы называли «разбитками». Кирпичи, сложенные штабелями (отдельно целые и «половинки»), становились собственностью этих людей и давали им возможность прокормить свои семьи.

Огромное количество калек — людей,  потерявших на войне руки или ноги. Костыли, примитивные протезы-колоды, тележки на шариковых подшипниках, грохочущие по мостовым, коляски, на которых перемещались несчастные победители. Это были совсем еще молодые люди, чьим увечьем страна заплатила за Победу. Народ относился к ним с состраданием. Подкармливали, добавляли на четвертинку, для них создавались артели инвалидов, чтобы дать возможность заработать кусок хлеба, но все равно многие стремительно деградировали, спивались и теряли человеческий облик. Нередко увечья получали и наши ровесники, в руки которых попадало оружие или неразорвавшиеся боеприпасы, а этого товара вокруг было в избытке.

«Разбитки», кроме добытчиков стройматериалов, раскапывало немало людей разного возраста. Разбирая завалы, они находили в разрушенных жилищах посуду, домашнюю утварь, драгоценности, антиквариат. Благодаря этому в нашем обиходе всегда присутствовали старинные монеты и бумажные деньги, советские офицерские кортики и немецкие штык-кинжалы, толовые и дымовые шашки, гранаты, всякие безделушки и пистолеты разных типов. Это был своего рода «обменный фонд», который наряду с марками, обертками от редких конфет, трехцветными фонариками, рулонами горючей кинопленки, из которой можно делать «дымовуху», годился для мены и гулял по карманам и «нычкам» пацанов.

Самым успешным настырным и азартным искателем был Виля. Он был старше моего старшего брата, жил в полуподвале нашего дома и всегда носил в карманах, предлагая к обмену, тьму самых неожиданных вещей разной крупности. Когда ему было года три, мать однажды увидела, что он идет по балке в разрушенном доме на уровне третьего этажа, и страшно закричала. Виля замер, посмотрел вниз на груды камня и торчащую арматуру, но собрался, дошел до края и убежал от неминуемого наказания. С тех пор он сильно заикался, хотя, кажется, никогда этим не тяготился.

Всю жизнь Виля искал и, главное, находил золото. У него было чутьё на этот металл и всякие драгоценности. Сперва он находил их под завалами в «разбитках», потом в выселенных домах под половицами, за подкладками изодранных пальто и шуб, во вьюшках разваленных печей, в матрасах, на земле и под землей, для чего всегда имел в запасе миноискатели и щупы. Это был замечательно талантливый, веселый и свободный человек с обостренным чувством собственного достоинства, отстаивая которое часто попадал в тяжелые передряги.

Если бы Виля получил образование или хотя бы оказался в благоприятной среде, уверяю, он, безусловно, прославил бы свое имя. Хотя и так он писал очень серьезные стихи вполне достойного уровня, собрал мощную коллекцию оружия, в основном холодного, хотя (я был допущен и видел) там было кое-что и погорячее.

В связи с этим небольшое отступление.

Как-то я возвращался из института и, проходя мимо вилиного окна, услыхал, как он негромко окликнул меня и тут же появился на пороге. В руках у него было что-то завернутое в серую тряпку.

— Я тут вчера в саду Шевченко, в открытом кинотеатре… с одной тварью… — как всегда заикаясь, заговорил он. — В общем… я там это, пострелял маленько… Да не волнуйся, хватило в воздух… Можешь дуру затырить пока? — и он сунул мне под полу пиджака свою тяжелую тряпку.

Это был наган с тремя (из семи возможных) патронами в барабане — волнующий и так похожий на кольты из «Великолепной семерки», которую мы только что посмотрели. В детстве револьверов у нас не было. Я засунул его за самые высокие и неходовые книги в шкафу и был спокоен, что никто их там не найдет. Но вскоре пришла мама. Она работала в контрольно-аналитической лаборатории Облаптекоуправления прямо напротив нашего дома, и в детстве мы были в самом невыгодном, по сравнению с другими пацанами, положении. Она работала и одним глазом всегда видела все, что происходит напротив: кто из нас когда пришел-ушел, с кем подрался, когда пошел делать уроки.

— Что тебе Виля дал в тряпке?— спросила она.

— Ничё он мне не давал. С чего ты взяла?

— Ну, я же видела, что это было?— мама хорошо знала, что с Вилей надо держать ухо востро.

— Да ничего не было. Уже и поговорить нельзя с человеком…

Никто ничего не искал бы и не допытывался, у нас это было невозможно, но стало понятно, что «дуру» надо перепрятать, и я отнес ее к моему ближайшему другу и партнеру по театру во Дворце пионеров Вите Шрайману.

Мы к этому времени уже окончили школу, я учился в политехническом, а Витька стал актером кукольного театра. Он тоже по достоинству оценил приобретение, и мы, два здоровых лба, тут же начали играть в ковбоев, изображая героев «Великолепной семерки». Один «стрелял», щелкая по свободным гнездам барабана, другой в прыжках и падениях — на пол, на диван, прокатываясь под столом — уклонялся. Шик состоял в том, чтобы, как Юл Бриннер, держать в правой руке «Кольт», а левой ладонью как можно быстрее взводить курок для следующего «выстрела», что заставляло оборонявшегося метаться по комнате к восторгу обоих. Мы твердо знали, что у стрелка в запасе четыре «выстрела», и упивались сражением, пока наган не оказался в моих руках и я со страшной, как мне казалось, скоростью произвел три холостых выстрела, взвел курок для четвертого и тут что-то толкнуло меня глянуть на барабан — в стволе стоял патрон. Не знаю, как я мог просчитаться и как мой палец завис на спусковом крючке в последнее мгновение.

Благодаря этому мгновению Витька впоследствии стал, по общему признанию, лучшим кукольным режиссером Союза, теперь он — главный режиссер ТЮЗа в Нижнем Новгороде, а тогда, очевидно, поняв по выражению моей физиономии, что мы оба висели на волоске от непоправимого, он побледнел и притих, а я, почему-то на цыпочках, пошел в туалет, зачем-то направил ствол в унитаз и как только мог медленно опустил боёк на капсюль.

Да, так вот, Виля. Какое-то время он работал слесарем, кажется, в Институте ортопедии и травматологии, умудряясь и там находить разнообразные «клады». Какой-то тамошний профессор под давлением прогрессивной жены по большому блату купил модный дорогой чехословацкий гарнитур и обратился к Виле с просьбой помочь избавиться от старой рухляди. Виля пошел навстречу уважаемому человеку, перевез в свой полуподвал потрясающую резную ореховую мебель и с тех пор возлежал на огромном диване с кожаной обивкой и раскладными валиками.

Тогда это было довольно распространенным явлением, советские люди расставались с «мещанским» прошлым, благодаря чему я до сих пор работаю за антикварным письменным столом, который притащил с помойки, еще учась на третьем курсе ХПИ. Потом еще кто-то из ученых института купил Большую Советскую Энциклопедию. Виля и здесь помог товарищу избавиться от архаичного, недостойного советского ученого источника информации, и полки его роскошного книжного шкафа украсила полная Энциклопедия Брокгауза и Эфрона.

В 1968 году я, уже почти год как молодой инженер, надумал жениться (такое событие достойно отдельного рассказа) и сказал об этом Виле, который курил у входа в свой подвал.

— Так тебе же нужно рыжьё на кольца! — тут же сообразил Виля и потащил меня к себе. Он отодвинул огромный профессорский буфет и откуда-то из-за плинтуса извлек довольно внушительную тяжелую пробирку, по пробку набитую накусанной по полтора-два миллиметра темножелтой проволокой.

— Отсыпь сколько тебе надо — будет вам мой подарок на свадьбу… Только оно это… четыре девятки  — у нас в институте такой проволокой кости сшивают. Так что надо ее как-то до ювелирной кондиции доводить… Да не стесняйся ты! — и с этим словом взял мою руку и высыпал на ладонь изрядную горку чистого, чище некуда, золота.

А надо сказать, что тогда этот металл был в большом дефиците и купить обручальные кольца можно было только по большому блату, чем я в то время (то есть поиском блата) активно занимался. Я с благодарностью отказался от такого щедрого дара, соврав, что кольца уже есть, и пересыпал «рыжьё» обратно в пробирку.

К сожалению, Вилю не миновала судьба многих ребят из нашего детства. Однажды он пошел зачем-то в общежитие «в пятом номере» на Люботинской, там его жестоко избили несколько каких-то негодяев, он прибежал домой, сорвал со стенки то ли палаш, то ли турецкий ятаган из своей коллекции, вернулся в общагу и крепко покрошил обидчиков, что закончилось довольно крупным сроком с конфискацией и оружия, и золота, и всего, что было ценного в его подвале.

Потом он уехал из страны, нечасто, но писал очень теплые письма, вкладывая в них вырезки из газет со своими стихами, а однажды прислал горькое известие о том, что не стало Лары — девушки «со второго номера» — двора напротив нашего дома на Мельникова, с которой он прожил всю жизнь…

Вместо эпилога

Я давно испытываю угрызения совести от того, что никак не соберусь всерьез оглянуться на прожитые годы, вспомнить пережитое и, главное, отдать дань почтения и благодарности множеству людей, с которыми меня сводила судьба и у которых учился уму-разуму.

Эти заметки, которыми я рискнул поделиться с вами, дорогие земляки, связаны с единственным желанием — оказаться в очередную годовщину Освобождения нашего любимого города в компании харьковчан и поднять с ними бокал в знак благодарности тем, кто своей кровью и жизнями добыл для нас Победу.

С ПРАЗДНИКОМ ВАС, ДОРОГИЕ ЗЕМЛЯКИ!

Статья впервые опубликована 23.08.2020

Молекула памяти: Воспоминания о послевоенном Харькове (ukraina.ru)

https://ukraina.ru/exclusive/20210823/1032095465.html