Муаммар Каддафи. Схватка с американским нахалом.
Муаммар Каддафи: «Пришло время дать американскому задире звонкую пощечину по его самонадеянной физиономии».
Муаммар Каддафи: «Свобода, социализм, единство».
Недобитые монархисты и вчерашние миллионеры – враги Революции
Глава II из книги А.З.Егорина «Неизвестный Каддафи: братский вождь»
Укрепление революционной власти
Впервые послереволюционные дни
Трон рухнул мгновенно, словно давно был поражен раковой болезнью. Наследный принц отказался от всех конституционных прав и призвал народ присоединиться к революционному режиму.
Высшая военная верхушка и большинство министров, находившихся в Триполи, Бенгази, Бейде и Дерне, были арестованы.
Оказали кое-какое сопротивление гарнизоны Бейды и Дерны, где находились правительственные учреждения, однако очаги этого сопротивления были быстро локализованы.
А как же американская база Уилус-Филд, наводившая страх не только на ливийцев, но и на все средиземноморское побережье?
Французскому журналисту Ге Ситбону, посетившему Ливию после революции, рассказывали, будто у американцев, находившихся на базе, весть о перевороте, происшедшем у них под носом, не вызвала никакой тревоги, поскольку они были уверены, что это организовал полковник Шелхи, который, доходили слухи, готовил путч в сотрудничестве с ЦРУ.
Об этом журналист рассказал на страницах «Le Nouvel Observateur» 9 апреля
У нас нет достоверных данных, как реагировали англичане в Тобруке на то же событие, однако, судя по официальной реакции Лондона, гренадеры ее величества заняли выжидательную позицию, то есть, возможно, думали также, как их коллеги с Уилус-Филд.
Во многих городах комендантский час был быстро отменен. Воинские подразделения ушли в казармы. Служащие государственных учреждений получили указание явиться на работу. Открылись магазины, кафе. На суках (базарах) не менее бойко, чем при короле, развернулась торговля. Аэропорты возобновили прием самолетов из-за рубежа. Была восстановлена связь с внешним миром.
Пока все это приходило в себя после революционного урагана, пронесшегося над пустынной Ливией, в Триполи, в Азизийских казармах, куда переместился из Бенгази штаб революции, вчерашние подпольщики, образовавшие Совет Революционного Командования, трудились круглосуточно. Вырабатывалась внутренняя и внешняя политика нового режима.
В своем первом коммюнике СРК объявил:
1. Все законодательные акции старого режима отменяются, как потерявшие силу с 1 сентября
2. Совет Революционного Командования является единственным органом, уполномоченным вести дела Ливийской Арабской Республики. Это означает, что все государственные учреждения, официальные представительства, вооруженные силы с сего времени должны руководствоваться только указанием СРК. Любые нарушения этого положения будут рассматриваться как контрреволюционные.
3. Совет Революционного Командования выражает уверенность, что ливийский народ приложит все силы к строительству социалистической Ливии, используя для этого свои собственные принципы и отбрасывая любые взгляды, в которых содержатся сомнения относительно исторического развития Ливии... Мы превратим нашу страну в прогрессивное государство, которое будет сражаться против колониализма и расизма и помогать угнетенным народам.
4. Совет Революционного Командования придает особое значение единству стран «Третьего мира» и необходимости претворения в жизнь их социальных и экономических планов развития.
5. СРК глубоко убежден в свободе религии, в моральных ценностях, содержащихся в Коране, и обещает защищать и придерживаться их».
Кроме этих и других декретов, изданных в первые дни образования СРК, Каддафи, со своей стороны, сделал ряд заявлений, касавшихся различных аспектов политики нового руководства. В частности, он подчеркнул, что «свободные офицеры» будут следовать теории насеризма и концентрировать особое внимание на палестинском вопросе.
Каддафи разъяснил свою интерпретацию лозунгов «Свобода, социализм, единство».
«Под свободой,— сказал он,— мы понимаем такую индивидуальную и национальную независимость, которая исключает нищету, колониализм и присутствие на нашей земле иностранных войск и военных баз.
Под единством мы понимаем объединение всех арабских народов либо под руководством одного арабского правительства, либо на основе федерации малых правительств. Все — в зависимости от обстоятельств.
Под социализмом мы понимаем исламский социализм. Мы следуем догмам Корана, принципам частной собственности и наследства. Национальный капитал не только останется в руках тех, кто им владеет, но будет даже поощряться с целью стимулирования развития страны».
На старте революционных преобразований изложил он и программу внутренних преобразований.
На митинге в Триполи 16 октября
Ликвидация иностранных военных баз
Главной опасностью для нового строя было, несомненно, наличие на территории страны иностранных войск. С этого и решили начинать новые ливийские руководители.
Через 20 дней после обнародования решения об образовании СРК было официально объявлено, что соглашения, заключенные королевским правительством с США и Англией о военных базах, аннулируются. 8 декабря
13 декабря
В Лондоне попробовали принять несколько контрмер. 25 марта
Не менее сложными были переговоры с Соединенными Штатами, которые Джеллуд начал 16 декабря
Ограничение деятельности иностранных монополий
Наступил черед заняться «вчерашними» колонизаторами. В первую очередь, теми, кто считал Ливию своим «четвертым берегом». Это тоже было весьма важно. Западники буквально заполонили Ливию. Дело доходило до того, что в Триполи и Бенгази, считавшимися столицами страны, существовали целые кварталы, куда местных граждан не пускали.
21 июля
На очередь стал вопрос о природных богатствах страны, расхищавшихся иностранными монополиями.
Перед революцией на побережье Сиртского залива выросли нефтепорты: Марса-эль-Брега (построена в
О размахе нефтедобычи свидетельствуют следующие цифры: в
Основными нефтедобывающими компаниями в год переворота (
В
Решительное наступление против них развернулось после свержения монархии. 15 марта
В феврале
Тем не менее 2 апреля было подписано соглашение о повышении цен на нефть до 3,45 долл. за баррель. В сентябре
7 декабря
5 февраля
Это дало возможность вплотную заняться деятельностью американских нефтяных компаний. Были опубликованы «шесть заповедей» ливийской (а также арабской) нефтяной политики, которые гласили, что только народ является единственным обладателем права выбирать наилучший путь использования своего нефтяного богатства, определять его цену, выбирать рынки сбыта, место и сроки реализации, а также способы добычи и эксплуатации, распределения и экспорта «черного золота».
4 марта
По выражению некоторых наблюдателей в Триполи, это уже предвещало бурю.
И буря разразилась. 11 июня
Возможно, именно эти слова зацепили за живое д-ра Отто Миллера, президента и генерального директора треста «Standard Oil of California», потому что в начале июля
Крик был услышан. 8 июля
Госдепартамент требовал, чтобы Ливия отменила декрет о национализации.
Нота, конечно, воздействия не возымела. Более того, 16 августа было объявлено, что правительство Ливии забирает контрольный пакет акций (51% капитала) у ведущих нефтекомпаний. В руки государства перешла значительная доля средств «Occidental», «Oasis», «Continental», «Marathon» и «Amerada». 1 сентября
Услышав о решении, представители «Exxon», «Mobil», «Texaco», «Amoseas», «Standard Oil of California» собрались в Нью-Йорке для принятия контрмер. Было решено не признавать действия ливийских властей по национализации акций концернов США. Они договорились также предъявить ливийскому правительству чеки, исходя из 100% владения концессиями.
Но это никого в Триполи также не испугало. 11 февраля «Texaco», «Shell», а 30 марта
Некоторое время те, кто заправлял этим богатством, надеялись, что новое руководство не сможет реализовать его самостоятельно на внешнем рынке. Но их ждало разочарование. 25 февраля
14 мая Джеллуд прибыл в Советский Союз, где в течение недели вел переговоры и подписал с советской стороной шесть соглашений: о направлении в Ливию группы специалистов-нефтяников, об оказании помощи в организации института нефти, об изыскательских работах по строительству железных дорог, о сооружении установок по опреснению морской воды, о проектировании завода строительных конструкций, о развитии цветной металлургии.
До
В
Совместно с банками «Аль-Истикляль» и «Аль-Аруба» был создан национальный Коммерческий банк.
Эти мероприятия не менее важные, чем освобождение страны от иностранных военных баз и колониального экономического засилья, отличались, однако, от всех других мероприятий нового режима тем, что они уже выполняли не только внешнюю, но и внутреннюю функцию. И это придавало революционным преобразованиям качественно новую окраску.
Удар по внутренней оппозиции
Совет Революционного Командования немедленно, со стабилизацией обстановки, наметил ряд коренных внутриэкономических преобразований. Прежде всего это коснулось положения в сельском хозяйстве, которое пришло в абсолютный упадок. Кроме земель и ферм, отобранных у итальянцев и переданных в распоряжение кооперативов и народных комитетов, 20 июля
Были национализированы не только собственность и земли итальянцев, но и лиц, лишенных ливийского гражданства. Все земли, угодья, дома, другая недвижимость, принадлежавшие королевской семье, министрам и крупным сановникам, перешли под контроль народа. Размер землевладения был ограничен
Но это было не все. Новое руководство запретило заниматься коммерческой деятельностью агентствам или компаниям, если их возглавляли не ливийцы или если они не принадлежали им. Таким образом был нанесен удар по тем, кто грел руки на смешанных компаниях или кто подкармливал подставных лиц, увозя за границу награбленное. В сентябре
Последовала серия громких судебных процессов.
17 ноября
Кроме них, в ноябре того же года слушалось дело бывшего министра внутренних дел Махмуда Бишти, который в числе 107 других бывших высших чиновников королевского режима обвинялся в поощрении коррупции в политической, экономической и социальной жизни и в участии в фальсификации выборов 1952—1965 гг.
Были преданы гласности вопиющие факты беззакония и злоупотребления властью.
Махмуд Бишти, например, признал, что премьер-министр Махмуд Мунтасер передавал ему для вручения кандидатам в депутаты парламента, подобранным правительством, 60 тыс. лив. динар на расходы по проведению предвыборной кампании. Исполнявший обязанности премьер-министра Ибрагим Ибн Шаабан (во время отъезда М. Мунтасе-ра в Англию) отдавал указания арестовывать «неугодных» кандидатов, что немедленно претворялось в жизнь. Другой обвиняемый, бывший шеф полиции Абдель Хамид Ибн Дерна, признал, что «согласно отчету тайной полиции, выборы были сфальсифицированы на 100%».
Мероприятия, направленные на подрыв влияния иностранного капитала и бывшей местной знати, естественно, привели их в движение. Первое, что казалось реальным, это организация контрпереворота. Для этого были прежде всего использованы «попутчики» революции из зажиточных слоев, которые не столько поддерживали лозунги и мероприятия Каддафи и его сподвижников, сколько надеялись на «новую волну», которая сулила славу и власть.
Некоторые из них заняли высокие посты в новом правительстве. На них и сделали ставку. Контрпереворот возглавили министр обороны подполковник Адам Хавваз и министр внутренних дел подполковник Муса Ахмед.
7 декабря
Контрреволюционный путч провалился, и только тогда выяснилось, что при королевском режиме Адам Хавваз, будучи командующим войсками связи, имел контакты с двумя американскими компаниями, с которыми заключил соглашение о поставке оборудования, а после революции к нему были протянуты щупальца ЦРУ.
Позже, 8 апреля
Это было серьезным испытанием и в некоторой степени «холодным душем» для молодых руководителей молодого режима. События показали, что, несмотря на всенародную поддержку антимонархической революции, враги не дремали и не собирались складывать оружие. Были приняты соответствующие контрмеры.
11 декабря
Ходили слухи, будто бывший премьер-министр Махмуд Маграби и несколько министров арестованы и допрашиваются следственными органами. Через несколько дней, 19 января, был опубликован указ СРК о наказании лиц, погрязших в коррупции и злоупотреблении властью.
Несмотря на то, что многие бывшие члены правительства были затем освобождены и даже остались на своих постах, среди западников в Триполи, а также в буржуазных органах прессы стали распространяться слухи, будто премьер-министр Махмуд Маграби возглавлял левое оппозиционное движение и чуть ли не был коммунистом.
Позднее Каддафи лично опроверг эти измышления. В беседе с М. Бьянко, задавшей этот вопрос, ливийский лидер заявил: «Это было всего-навсего следствие отсутствия информации, что вызвало различные толки, но это не соответствовало действительности». Каддафи добавил, что еще в подполье взгляды участников движения были хорошо изучены — никаких левых или прочих течений не выделялось. Иными словами, никакого «коммунистического заговора» против нового режима не существовало и не могло быть.
24 июля
Раскол в СРК
В годовщину революции, 1 сентября
Последовали десятки декретов, касавшихся самых различных сторон жизни ливийского общества. Крен был взят в сторону социальных преобразований в интересах широких народных масс, в то время как права и деятельность крупной буржуазии и феодалов начали ограничиваться.
Тут-то впервые и было испытано единство тех, кто долгие годы готовился к захвату власти, кто добился свержения монархического режима и теперь приступил к строительству новой жизни. Раньше, до переворота, «свободных офицеров» объединяли одни цели — свержение трона, устранение иностранного господства в стране. Каддафи еще тогда обосновал узконационалистическую платформу, на которой были объединены офицеры и. часть гражданских лиц, выходцы в основном из средних или беднейших социальных слоев ливийского общества. Но вот встал вопрос, что делать дальше. По какому пути направлять послереволюционное развитие Ливии, по капиталистическому или по социалистическому. Если внешнеполитическая часть платформы Каддафи (ликвидация военных баз, национализация нефтяных компаний и банков, освобождение от иностранного засилья и др.) не вызывала разногласий, то по вопросам внутренней политики, особенно по путям дальнейшего развития страны, довольно скоро появились далеко не идентичные точки зрения. Несмотря на отрицание классового подхода к проблемам, Каддафи и его сподвижники на практике столкнулись с этим, то есть с классовыми противоречиями, с интересами различных групп, различных социальных прослоек, наличие которых они категорически отвергали, но к которым и сами принадлежали.
Первыми, кто увидел угрозу своему существованию, были как раз имущие слои. Они-то и пришли в движение. Заговор А. Хавваза и М. Ахмеда было дело их рук. Путч в Феззане — тоже. Можно было предположить, что этим дело не ограничится, что недобитые монархисты и вчерашние миллионеры на этом не остановятся. Так оно и получилось.
Казалось бы, перед лицом организованных выступлений внешней и внутренней реакции вчерашним подпольщикам, ныне руководителям Ливии, надо сплотиться, усилить политическую бдительность, развернуть совместную борьбу против контрреволюции. Нет. Начались раздоры, поскольку и в самом СРК были представлены не только бедуины, но и выходцы из довольно зажиточных семей. Классовое чутье подсказывало этим, последним, что сидеть сложа руки нельзя, что это может кончиться поражением. И они пошли в новое наступление, теперь уже на политическом фронте. И первым это сделал член СРК М.Наджм, который, возглавляя специальный военный трибунал по делу А. Хавваза и М. Ахмеда, нашел, что обвинения в их адрес не совсем обоснованы и выступил против вынесения им смертного приговора. И это не было удивительным, потому что для Наджма, выходца из богатой семьи, подполковники Хавваз и Ахмед не являлись классовыми врагами. Их настоящими противниками были и оставались как раз вчерашние бедняки и разночинцы, которые, придя к власти, стремились построить новое общество без угнетателей и угнетенных, — общество, в котором не было места ни Хаввазу, ни Ахмеду, ни другим вчерашним «сильным мира сего». Видимо, это почувствовал и Каддафи. Выступая 7 октября
Это было только начало. Начало противоречий между теми, кто представлял богатые семьи, и теми, у кого ничего не было, кроме величайшей веры в светлое будущее страны.
Одним за другим поползли слухи о неблагополучии внутри Совета Революционного Командования. Было отмечено, например, что Каддафи нигде не появлялся с 11 сентября по 4 октября
Многие политические обореватели расценили это как «самоотречение» ливийского лидера с целью оказания давления на своих соратников по революции. В речи 7 октября
1б апреля
Хотя через неделю, 14 апреля, Джеллуд и заявил ливанской газете «Ан-Нагар», что между ним и Каддафи нет никаких противоречий и что председатель СРК ушел, так как «питает неприязнь к протокольным церемониям», ни у кого не осталось сомнений относительно очередного кризиса в СРК.
Это был самый затяжной кризис. Он длился до осени
Самый острый кризис Совет Революционного Командования испытал в августе
Что же произошло в действительности? Наиболее полно об этом сообщил журнал «Jeune Afrique» 5 сентября
«С изменой Омара Мохейши, самого молодого члена СРК,— писал далее "Jeune Afrique",— Каддафи потерял одного из своих самых давних единомышленников. Они вместе сидели за одной партой в школе, вместе вступали в ряды армии с твердым намерением превратить ее в действенный инструмент свержения монархии. Еще накануне, в начале августа, Мохейши сопровождал главу государства в Кампалу на конференцию ОАЕ в верхах, затем принимал делегацию ливанских журналистов. Впоследствии Каддафи ни одним словом не обмолвился об этом.
Один из ливийских министров между тем шепнул знакомому журналисту, что ливийский лидер «очень переживает предательство своего лучшего друга».
«Единственное, что может утешать полковника, — заключил "Jeune Afrique", — это насеровский прецедент: Раиса тоже "предал" маршал Амер, и он должен был расстаться со своим ближайшим помощником».
Вместе с Мохейши с политической арены ушли и другие члены СРК: Хуни, Хаввади, Герви, Наджм, Хамза. Ходили слухи, что они прямо или косвенно поддержали Мохейши.
Так те, кто совершил революцию и вместе готовил проекты будущих реформ, то есть сама руководящая верхушка движения «свободных офицеров», отрицавшая наличие классов, оказалась в водовороте социальных битв и вынуждена была выйти из политического вакуума. На нее, на эту верхушку, давили различные силы, внешние и внутренние. Параллельно с этим шли и годы созревания.
Наиболее подготовленные из вчерашних подпольщиков крепли в борьбе со своими политическими и классовыми противниками и выросли в крупных деятелей государственного масштаба, пройдя серьезный путь эволюции от общего патриотизма и антиимпериализма до воззрений революционных демократов.
Но не все, в том числе и те, кто руководил переворотом, оказались способными на это. Одни свернули на полпути, другие не выдержали, третьи даже изменили идеалам, во имя которых пошли на штурм трона. Но революция продолжалась.
В лице Каддафи, Джеллуда, Джабера, Харруби и Хувейлди в течение 1969—1975 гг. в СРК сформировалось ядро молодых радикалов, по существу взявших на себя наибольшую ответственность за судьбу страны после свержения королевского режима 45. Такие их соратники по революции как Герви, Наджм, Хамза оказались явно неподготовленными к политической деятельности государственного масштаба и потому сначала были вынуждены подыгрывать руководящей «пятерке», а потом уйти с политической арены. Трое остальных (Мохейши, Хаввади, Хуни) пытались соперничать с Каддафи и его сторонниками в СРК, прилагали даже определенные усилия, чтобы в Ливии была установлена либерально-демократическая форма правления, но сама эта идея для Ливии тоже была «забеганием вперед» и была отвергнута ведущими кланами страны еще в годы борьбы с колониализмом, а разработать что-то новое и предложить его для ливийских условий 1960-х годов у них не было ни таланта, ни возможностей.
Ничего они не добились и тогда, когда попробовали прибегнуть к силе. Большинству офицерского состава (да и населению страны) импонировали каддафиевские лозунги отрицания как либеральной демократии, так и пролетарской диктатуры, и оно поддержало председателя СРК и возглавлявшуюся им группу радикал-националистов.
В течение первых послевоенных лет произошли существенные изменения и среди командной верхушки «этажом ниже», на которую в первую очередь опирался Каддафи и его сторонники в СРК. Именно они, вчерашние рядовые движения «Свободные офицеры», назначенные после удачного военного путча на ответственные посты в министерстве обороны и армии, были главной опорой СРК при подавлении выступлений «утесненных» ими «стариков», то есть бывших офицеров королевской армии и полиции и тех попутчиков, которые перешли на сторону революции, но поторопились вернуть утерянное положение и потерпели фиаско.
Со временем и «второй эшелон» «свободных офицеров» по разным причинам— политическим, социальным, личным — стал редеть. Если в 1969—1975 гг. ветераны движения «Свободные офицеры» были полновластными хозяевами положения, особенно в тех районах, где дислоцировались возглавлявшиеся ими воинские подразделения, то с изменением расстановки сил в СРК сузилась и группа военных «второго эшелона», имевших неограниченные полномочия.
Происходило некое сращивание центральной военной элиты (группы Каддафи) только с теми командирами гарнизонов и частей, которые продемонстрировали «особую верность» руководящему ядру СРК. По существу образовалась своеобразная военная хунта, взявшая на себя многие функции государственного управления.
Если Каддафи и его окружение сумели выкристаллизовать из «второго эшелона» верных офицеров и сплотить их, то их оппоненты не смогли этого сделать, по существу действовали верхушечно, по старинке, из-за чего их выступление было быстро подавлено.
Именно офицеры «второго эшелона» стали главными исполнителями решений СРК. Они обеспечивали боеспособность армии, а через нее поддерживали стабильность в стране, были главной опорой элитарной верхушки во главе с Каддафи.
Вместе с тем, по социальному составу ливийская военная хунта так и не стала однородной. Значительная часть (70%) были выходцами из семей средней и мелкой буржуазии, которые выдвинулись по службе либо благодаря непосредственному участию в перевороте
Среди руководящего составу вооруженных сил были и офицеры прозападной ориентации и правые националисты, влияние которых сказывалось при решении политических и практических вопросов строительства ливийской армии и военного сотрудничества с другими странами. Наряду с ними постепенно возрастала роль офицеров, выступавших за расширение сотрудничества с СССР и странами Восточной Европы.
Военное руководство во главе с Каддафи, избрав тактику лавирования между отдельными группировками, сумело выделить из них надежное ядро, позволившее в конечном счете одержать победу над политическими соперниками. Именно в первые годы прихода к власти Каддафи успешно решил вопрос и о своем ведущем положении среди армейской элиты, что дало ему возможность вплотную заняться разработкой политической стратегии революции.
Первый этап ливийской революции (1969—1973), являясь по существу переходным, характеризовался антифеодальными и антизападными мероприятиями нового руководства. Глубокие реформы на этом этапе еще не ставились в повестку дня. Они даже не были выдвинуты в качестве одной из целей революционных преобразований.
В то же время отсутствие продуманной стратегии развития, весьма отдаленное знакомство нового руководства как с научным социализмом, так и либеральным модернизмом, и тот факт, что те или иные решения, пусть бесспорно прогрессивные, принимались на основе чисто прагматического подхода, имели и свои отрицательные стороны. В ряде случаев субъективный фактор оказывал тормозящее влияние на развитие революционных процессов в стране.
Во всем этом ведущие деятели СРК увидели главное: насеровская модель, взятая ими за основу деятельности после
(Продолжение следует)
Егорин Анатолий Захарович
Неизвестный Каддафи: братский вождь
М.: Эксмо: Алгоритм, 2011. - 240 с. ISBN 978-5-699-49909-0