Фильм "Троцкий" против правды Истории
https://iz.ru/669958/veronika-krasheninnikova/estetizatciia-terrora
Эстетизация террора
Политолог Вероника Крашенинникова — о чем говорит и о чем умалчивает «Троцкий»
Прошедший на «Первом канале» многосерийный фильм, посвященный жизни и смерти Льва Троцкого, показывает, что новая сериальная стилистика, заданная культовой американской «Игрой престолов», захватила умы и сердца российских продюсеров и режиссеров: кровь, секс и беспринципность. Как говорил один литературный герой и, кстати, современник Льва Давидовича, «побольше цинизма, людям это нравится».
Действительно, протагонист в исполнении Константина Хабенского, сыгравшего в прошлом адмирала Колчака (еще один постмодернистский смешок от продюсеров?), завораживает часть зрителей. Резкий, напористый, сексуальный, затянутый в черную кожу ницшеанский сверхчеловек, он с одинаковым презрительным холодком берет женщин, города и иностранную помощь. Он путешествует по охваченной Гражданской войной России в инфернальном бронепоезде, окруженный конвоем из одетых в черное латышских стрелков, которые по воле режиссеров преобразились в нечто среднее между эсэсовцами, опричниками и гвардией Дарта Вейдера из «Звездных войн».
Казалось бы, персонаж, чья политическая деятельность представлена в виде произнесения пафосных и экзальтированных речей о светлом будущем человечества и пролитии океанов крови, должен вызывать страх и отвращение у смотрящего. Однако драматургия «Троцкого» подталкивает зрителя совсем к другому — он начинает попадать под обаяние предреввоенсовета.
Делается это двумя путями, один из которых уже был назван — эстетизация агрессивной маскулинности и насилия в «лучших» традициях Квентина Тарантино и даже Лени Рифеншталь, создательницы главных нацистских агиток — «Триумфа воли» и «Олимпии», со всем их чудовищным политическим значением.
Другой способ привлечения зрителей к образу Троцкого — выставить всех других героев, «товарищей» и действительно товарищей Льва Давидовича, либо откровенными проходимцами, либо абсолютно лишёнными политической мотивации садистами. Даже Ленин на фоне Троцкого выступает почти комическим персонажем (опять обращает на себя внимание подбор актеров — лидера большевиков играет прекрасный комедийный актер Евгений Стычкин).
Зачем это делается? Авторы хотят показать зрителям «красоту зла», поделиться щекочущим нервы ужасом от «заглядывания в бездну»? Сложно обойтись без психоаналитических отсылок, размышляя об этом. Тем более сами авторы напичкали картину тем самым «вульгарным фрейдизмом». Мало того: главный герой не только читает отца психоанализа, но и общается с ним (лично и посредством галлюцинаций) и даже получает диагноз: «Как быстро у вас сужаются зрачки, Троцкий, я такое видел только у серийных убийц».
Впрочем, сведущие люди отмечают, что термин «серийный убийца» появился несколько позже. Однако и сама революция, внушают нам создатели сериала, произошла, в общем-то, от сексуального напряжения солдат, в неистовстве даже пытавшихся овладеть статуей.
В целом вместо глубокого и обстоятельного разговора об одном из крупных политиков ХХ века, чье имя и сейчас носят по всему миру больше двух десятков политических партий, мы видим жестокий, обессмысливающий революцию клип, эстетизирующий насилие и представляющий победу большевиков в Гражданской войне триумфом психопатов, победивших благодаря ставке на неограниченный террор.
Зритель ставится перед выбором: или почувствуй симпатию к кровавому гению, или отринь его, признав все, к чему он приложил руку, мексиканским праздником мертвых, в котором была погублена бедная Россия.
Примечателен в этом смысле разговор Троцкого и Ильина, в ходе которого демонический предреввоенсовета пытается убедить философа признать новую власть на основании того, что ее поддержал народ. «Это не народ, это чернь», — бросает Ильин, и зритель принужден в это верить, ведь народа действительно в фильме словно и нет.
Конечно, художественные произведения не претендуют на историческую точность и научный подход, но телевизионное кино дает общественному сознанию образы, в которых осмысливает прошлое и, несомненно, настоящее. И «Троцкий» — это не просто «кровь, секс, рок-н-ролл», как признается продюсер Александр Цекало, но и странная и неприятная попытка заставить зрителя любоваться террором и не думать о глубинных причинах и смыслах случившейся сто лет назад революции, определившей судьбы мира на десятилетия вперед. Опасность в том, что садомазохистское наслаждение насилием в истории своей страны некоторым может понравиться — они назовут это «традицией» и перенесут в будущее страны.
Автор — член Общественной палаты РФ, заместитель председателя Комиссии по развитию общественной дипломатии, гуманитарному сотрудничеству и сохранению традиционных ценностей
